Сделаю тебя любимой
Шрифт:
В этот момент до слуха доносится звук плача, и я силой отталкиваю Булата, который легко отходит в сторону, пропуская меня к ребенку.
На улице я стряхиваю странное наваждение, лепечу с Юркой, который снова оказывается мокрым. Меняю ему пеленку, заворачивая малыша так, чтобы ручки были свободными. Потом быстро кидаю в кастрюлю гречку и сажусь покормить малыша.
– Булат, открой банку тушенки, – кричу я. Помня, что можно и просто попросить.
–А ты быстро учишься, – появляется он с грязной водой. Моет руки в чистом ведре и достает
– А мне нравится. Люблю зубами поработать, – клацаю ими, в надежде испугать бугая, потому что сегодня он точно полезет ко мне со своей крупной, выделяющейся из штанов проблемой.
– Не испугала, – хохочет Булат, открывая тушенку и ставя ее на столик рядом с огнем. Я только сейчас его заметила. Он сделан так хорошо и без гвоздей.
– А это тут было? Я не видела.
– Сам сделал.
– Ого, – поднимаю глаза, смотря, как он выливает грязную воду и снова бросает туда тряпку, намереваясь еще раз помыть пол. – А что еще можешь?
– Смотря, что надо, и смотря, как сильно тебе это надо.
– И что это значит? Мне заплатить минетом за кроватку для малыша?
– Кроватку я еще не делал, но попробовать можно.
– Просто так? – в надежде спрашиваю, поглаживая большой носик Юрки.
– Сосать я тебя и так заставлю, так что думай, чем можешь еще меня порадовать.
– Козел! Ничего мне от тебя не надо! – кричу в открытую дверь, а он хохочет, расстраивая меня еще больше. И заставляя подумать, чем в полевых условиях я могу порадовать мужика, не включая интимной стороны.
Глава 10.
Солнце довольно быстро скрылось. Радует, что мы успели поесть и отнести кашу в погреб, потому что вскоре начался дождь. Он бил по листьям, создавая белый шум, расслабляя и даря некое успокоение. В домике, где теперь пахло чистотой, я сразу легла в свою постель, прижав малыша к груди. Его держал сон, а вскоре и меня взял в свой плен. Я лишь краем уха слышала, как ходит по дому Булат, а потом и его шаги стали совсем неслышными.
Проснулась в сумерках, слыша стук и мат. Покормила Юрку, поменяла пеленки и пошла посмотреть, чем занят мой похититель. Он что – то делал под навесом. Я кутаюсь в свою простынь, смотря как ладно его руки создают из деревяшек нужные детали. И судя по форме, для кроватки.
– А я еще не придумала чем отплатить.
– А ты только оральные курсы посещала? – поднимает он тяжелый взгляд, быстро оглядывая мое замершее тело. – В печку дров подкинь. Вон они, сзади тебя.
– Еще кулинарные, – вспоминаю я, взяв парочку полен и относя их в дом. Вкладывая в печку. Смотрю на шевелящего ногами и руками Юрку, которому очевидно совсем не холодно в своем комбинезоне. Возвращаюсь к Булату, невольно любуясь тем, как работают его руки, как напрягаются вены. – Я бы пирог приготовить могла, или блины. Но нужна мука.
– Сгоняю как дождь кончится.
– Вот опять. Ты знаешь это из соц сети?
– Конечно. Ты же отмечала его.
– Для него да. У них очень влиятельная семья. Так что, если хочешь остаться в живых, то лучше отвести меня к дороге и отпустить.
– А как же пирог? Кто мне тогда его приготовит? Или отсосет так, что в ушах звенеть будет?
– Что, прям звенело?
– Конечно.
– Есть такие девушки, которые делают это за деньги.
– Мне ты нравишься. Да и пихать письку в мусорное ведро мне не улыбается.
– А ты лицемер.
– Немного.
– А если у меня тоже мусорное ведро! Ты же не знаешь, может я каждый день меняла парней?
– Любой кто в это поверит, полный придурок или слеп, как крот.
– Это еще почему?
– Потому что видно, что ты слишком ценишь себя и свое тело, чтобы пускать туда левых мужиков. Только избранный может посетить этот храм.
– Вот именно! – шиплю, а у самой по венам патока растекается. Еще никто не говорил мне столь приятных вещей. Каждый был уверен, что я чуть ли не с каждым вторым сплю. – А ты в этот храм вламываешься без разрешения!
– Еще не пытался даже, так заглянул на пол шишечки.
– У меня от твоей шишечки горло до сих пор болит.
– Да? У меня есть лекарство от боли в горле.
– Держи свою сперму при себе, понял? – тут же тычу пальцем, а он хохочет. Да так завораживающе, что у меня щекотит в животе.
– Я про чай с медом. Будешь?
– Буду, – бурчу, чувствуя себя извращенкой. Отхожу к Юрке, лаская его животик, смотрю как Булат чай делает. Оглядываю комнату, замечая в углу шкаф с книгами. Иду туда, рассматривая корешки.
– Садись, пей.
Одни детективы. Пара ужастиков. Даже классика имеется.
Беру детектив. Бросаю на кровать и иду к погребу.
– Давай поедим, может.
– Тогда в печку надо поставить, а то уже остыло.
Каждый делает свое дело. И что удивительно, мы почти не сталкиваемся в узком пространстве.
Едим тоже почти в полной тишине, сопровождаемой тихим гулением Юрки. Я иногда рассматриваю его, такой он красивый.
– Ты бы правда его продал? – спрашиваю, смотря в темные глаза Булата. – Или просто пугал меня. Мне просто кажется, вся твоя агрессивность напускная и на самом деле ты никого обидеть не можешь.
Он улыбается. Это хороший знак, да?
Есть ли шанс, что он отпустит меня, доведет до дороги…
– Ого, а курсы психологов ты не посещала?
– Еще не успела. Так что?
– А вот если бы ходила, то знала бы, что у мужчин отсутствует материнский инстинкт, даже отцовский, если это не касается их ребенка. Но я вполне спокойно могу ухаживать за младенцем, опыт был. А продать я его могу тем же Самсоновым, которые за внука отвалят приличную сумму, а тебя убить. Судя по тому, что ты была одна на трассе, никто даже не расстроится особенно.