СДЕЛКА. Исторический роман

Черненко Богдан

У тебя, русский зэк Ваня Лис, есть уникальная возможность сравнить два барака -- в западном живёт твой собрат по несчастью родиться. Бобби Черепок зовут, помнишь его? Этот Бобби тебе поведал бы о всех преимуществах их места заключения. Например, западный зэк видит и чувствует в своей жизни гораздо больше, чем наш. Боб Черепок наблюдает впереди себя целую шеренгу заключенных, продвинувшихся дальше него на пути к истине. И за ней ещё одну, и ещё. Насколько полумрак барака позволяет. Сзади же нашего, то есть, твоего Бобби, постоянно осыпают гнусными матюками, плюют ему в спину и, в минуты социальных волнений, изобретательно награждают незаслуженными поджопниками. То же самое Боб получает от соседей справа и слева, только вместо плевков и поджопников -- тычки локтями и подножки. Почему так? По природе! Все люди от природы стремятся к истине, Аристотель сказал. Вот все эти люди и стремятся, не жалея ни себя, ни соседа. Истина

где-то там, где Стена. Но вид на Стену мне перекрывает шеренга более успешных сограждан, а им -- шеренга ещё более успешных, а тем -- ну и так далее. Таким образом, объясняет Боб Черепок, если ты отказываешься считать истиной немытый затылок и заплеванную спину соседа спереди, а все отказываются, ты должен любым способом продвинуться вперед, поближе к настоящей истине, то есть занять места передних. Того же самого желают всем сердцем твои соседи справа, слева, сзади, через одного, по диагонали, по ходу конём, короче, здоровая западная конкуренция в чистом теоретическом виде.

Почему так, спросишь ты Боба? Почему у вас такие культурные особенности, братишка?

Боб не ответит тебе, западло. А я объясню.

Тысячу лет назад они на Западе были такие же бродяги и арестанты, как мы, жопой у окна, лицом к Стене. От нас отличались разве что деталями. Подтверждение этому мы находим в малявах Анны Ярославны, русской княжны, по этапу переехавшей из Киева в западный барак и ставшей королевой Франции. Потом что-то случилось, реально недоброе. Предполагаю, кто-то один из западных зэков сказал: "Ша! Я тут главный, я тут папа!" А другой его сосед по шеренге ответил: "Это ты что ль, гарпогон римский?! Да я один тут коронованный, ну-ка, бомбило, целуй императору"! Естественно, и у первого, и у второго нашлись союзники, наёмники и просто шестёрки. Понеслось оно по трубам! Или по-научному, началась война всех против всех, в которой каждый побеждает каждого, но на следующий день каждый мутит реванш, и на этот раз каждый берёт верх над каждым!

Кто же там, на Западе, у Стены? Кто тот победитель? Кто прошёл свой путь из глубины вонючего барака к самой Стене? Кто созерцает единственно доступную человеческим чувствам истину? Для начала, там не один зэк, впереди. Там их несколько, Бобби не даст соврать, там всё в динамике, западные лидеры часто меняются. Демократия! Папа Римский, конечно, королева английская, всенепременно, Дарвин был, прикинь, меньше суток, об Стену его и замочили в соответствии с его же теорией, банкиры там, понятно, Гитлер был недолго, в краткий период западной растерянности, Махатма Ганди, веришь, нет, на пару часов попал в передовики, увидел, говорят, Стену, и сам сбежал обратно в сансару. А вот товарища Сталина там быть не могло. Товарищ Сталин в нашем бараке сидел, ровно по центру всей шеренги, чтобы и слева и справа чутко слышать вонь общества, его боль и проклятия и потому успешно контролировать степень натяжения цепей. Подробнее об этом тебе товарищ Суслов может рассказать, секретарь ЦэКа по идеологии, попроси Косыгина, чтобы встречу вам устроил. Шучу.

Далее. Получается, западное общество представляет собой усечённый треугольник. Основание его, низшие классы закованы в цепи у окна. На Западе, кстати, нас заслуженно презирают, называют тысячелетними рабами, ибо мы все жопой у окна, а у них не так, у них есть лучшие, лидеры, немногие мудрейшие, в смертельной борьбе достигшие компромисса. Эти высшие стоят лицом к Стене, жопой к обществу и созерцают максимально возможную в этом мире истину. Что именно они созерцают, никто не знает. Сведения в литературе противоречивые. Но хорошо известна мудрость, которой они делятся с остальными.

Да! На Западе гораздо более счастливые зэки. С ними делятся! Им доступна односторонняя связь с видящими истину передними, качеством, как в детской игре в испорченный телефон. Не лучшая связь, согласен, виноват всё тот же второй закон термодинамики, но у наших зэков и такой нет, смотри себе на истину в упор и толкуй как хочешь, никто не разъяснит. Как сказал бы Витёк, который подслушивает за дверью, в России и так все всё знают, а толку? У них же лидеры заботятся о задних и сообщают им: "Ты спрашивал о Счастье и Свободе, гражданин, они -- там"! Каждый из лидеров, по слухам, говорит только одно слово.

Сообщение о том, как обстоят дела, доходит до средних и дальних рядов непредсказуемо искажённым. Юноша, будущий пехотинец, гордо и ритмично звенит своими цепями, услышав: "Ты -- гражданин"! Параноик, нашедший всемирный заговор, кивает головой: "Спрашивал, гражданин, они -- там"! Шизофреник верит: "Ты -- Счастье"! Кому-то даже везёт обрести высокую мечту: "О, Свободе"! Но до масс послание передовиков реальности доходит в окончательно перевранном виде, большинство слышит только слова с тишины начинающиеся и тишиной заканчивающиеся. "Ты -- там", что мистическим образом передает самую суть этого послания.

Ну, а раз я там, в то время как я здесь, то надо туда, а не тут, кроме того, сосед-то думает также, а места впереди всё меньше, следовательно хочешь не хочешь, а надо убить всех соседей, что мешают, а мешают все. Лишь кто достоин счастья и свободы? Гёте спросил, большой поэт.

Это трагедия западной жизни, но и комедия, и драма, и фарс, и балаган, и, само собой, боевик с ужастиком. Другими словами, полный винегрет жанров, выбирай на вкус.

Пока ты на дальних от Стены рубежах, ты можешь мечтать о принцессе, о подвигах, об открытии тайн мироздания, о путешествии на какую-нибудь Луну, но пространство мечты ближе к Стене сужается, а вход на следующий уровень стоит всё больше и больше, ты приближаешься всё ближе к реальности, вынужденно взрослеешь и начинаешь делать деньги, меру этой самой реальности. Прайс на вход нигде не написан, но соседи подскажут, завысив цену для снижения твоей конкурентоспособности.

Этот процесс, когда передовики реальности рассказывают про неё задним рядам, называется соблазнением, речи их -- рекламой и пропагандой, а цели их -- массовое жертвоприношение заблудших в западный барак душ, так считают религиозные мракобесы. Либеральная же интерпретация квантовой механики называет этот процесс созданием разности потенциалов между социальными классами, нужной, чтобы питать энергией желание задних рядов двигаться к успеху и, главное, задающей вектор этого движения. Мы за научный подход.

Конечно, одних рассказов про реальность и рекламных лозунгов мало, чтобы подстёгивать задних. Над боевой свиньёй общества нависает ещё один треугольник, невидимый, денежный, вершиной в противоположную сторону сориентированный. Но это совершенно секретная часть платоновского символизма, доступная для служебного пользования только небольшой группе товарищей с высшим допуском.

Правда, и с научным подходом не всё гладко получается.

Тот, кто в западном бараке стоит в самом последнем и многочисленном ряду, спиной к окну и свету, жопой чувствует: что-то не так. Тепло и свежий ветер чувствует он, исходящий, однако, не из глубины барака, где вроде как мечта, а совсем с противоположной стороны. И ветерок этот и свежесть вызывают у задних не романтические чувства, а липкий ужас. Как известно, в последнем ряду стоят отбросы ихнего социума, по-нашему -- бедняки и пролетариат. Молодые авторы журнала "Как коммунист" называют заднюю шеренгу лузерами, не вписавшимися в рынок, что в корне неверно. Задние суть очень влиятельные члены западного общества. Представь, огромная масса, все низшие классы принялись ёрзать жопой. По одинаковой причине, а потому синхронно, начали гнать волну, колыхание толпы дойдёт до остальных зэков, и те начнут через боль вертеть головами, или, что то же самое, будут пытаться получить информацию с альтернативных направлений, у людей лучше устроившихся в жизни станут сбиваться моральные принципы, передадутся ли эти общественные волнения элите? Конечно! Все же связаны стальными цепями. А если огромная толпа колышется, а если она в резонанс войдёт, как у нас в семнадцатом, а? Это уже не стальные цепи будут, а рваные детские бантики! Что делать верхам общества? Что, что? Контрреволюцию! А как?! Правильными идеологическими пинками ориентировать общество по оси Солнце -- Стена, перпендикулярной Стене. Вектор капиталистического прогресса должен быть направлен в сторону строго противоположную свету из окна, тогда посторонний и необъяснимый блеск не попадает никому даже на край глаза, и тогда общество бодро и динамично, а Запад успешен. Но это в теории. Облом, однако! Ничто из этого не работает - окно открыто! Идеи по управлению западным обществом для элиты вырабатывают философы с определённым положением в этом обществе, представители, как у них говорят, среднего класса, зэки из центральных шеренг, то есть те, кто ни Стены не видят, ни жопу как термометр не используют. Много ли нового и ценного, априори синтетического они наплодят? Ну, постмодернизм придумают и что? Окно-то открыто.

Правда, ещё есть маргиналы. Это зэки, прикованные по краям своих шеренг. Маргиналы слева, маргиналы справа, им бы объединиться в цельного андрогина, но между ними встало общество на свою защиту и политическая система на беду.

Те, кто с края, краем же глаза видят кое-что на Стене и рассказывают остальным зэкам, что ценности, которые предлагает западному обществу его элита, противоречат реальности.

Те кто справа, смотрят в стену одним правым глазом, который управляется левым, рациональным, числовым полушарием, а значит, идеи правых маргиналов по переустройству общества сводятся к орднунг и дранг нах. Те, кто слева -- левым глазом и правым полушарием, а значит, образным, геометрическим мышлением, эти мечтают, ну, например, переделать общество из плоского обрезанного треугольника в усечённую пирамиду, похожую на пирамиду из самой главной, с юных лет любимой картинки.