Сделка
Шрифт:
Я готова была плакать, кричать… Но что это изменит?
— Вернемся к доказательствам, — вдруг сказала Джинни, обращаясь ко мне. — Чем, кроме ваших слов, Гейл, можно подтвердить, что Никки сын Деборы?
— Уверена, что в Хайгейте, — ответила я, — помимо моей тетушки, живет немало людей, которые помнят, что Дебора была беременна… Она, а не я.
— А как насчет акушерки?
— Думаю, ее можно найти, даже если она уехала из Хайгейта. Это была не старая женщина.
— Поздравляю, Гейл, — с кислой улыбкой проговорил Роджер, — теперь у вас есть место,
Я прикрыла глаза. Только сейчас я начала понимать, что означает все услышанное для меня и для Никки.
— Господи, — сказала я почти про себя, но мне показалось, что мой голос заполнил всю комнату, — пожалуй, пойду и расскажу Никки, кто же он на самом деле.
Ральф услышал мои слова.
— Да, Гейл, это следует сделать как можно скорее…
Глава 25
— Возьми Никки на верховую прогулку, — посоветовал мне Ральф. — Только не отъезжайте далеко от дома, хотя, уверен, сейчас вам ничего не грозит. Но обоим необходимо развеяться. Там и расскажешь ему обо всем, что узнала, чтобы никогда впредь досужие разговоры и сплетни не смогли вывести его из равновесия.
В библиотеке уже никого не было, все разошлись. Ральф стоял у закрытого окна, за которым виднелось пасмурное небо. День перевалил за середину — знаменательный день, в корне изменивший судьбу моего Никки. И мою тоже.
Я сказала с некоторой долей язвительности:
— Да, конечно, Ральф. Сплетен и пересудов может быть немало. От них никуда не уйдешь. Особенно когда личные секреты людей выставляют напоказ перед большим сборищем.
— Прошу прощения, Гейл, — ответил он, — но, во-первых, я искренне считал и считаю, что в данной ситуации лучше раскрыть все тайны и таким образом предотвратить вероятные домыслы и догадки, а во-вторых, я и сам узнал о браке твоей сестры только недавно, от Слейтера. — Он оперся плечом о бледно-голубую стену и довольно резко спросил:
— Почему, черт возьми, твоя сестра не сказала даже тебе о своем замужестве? Это могло многое изменить. Почему она единолично решила лишить своего ребенка его законных прав?
Я могла только повторить то, что уже говорила раньше:
— Дебора была слишком гордой. Она не могла и не хотела доказывать свою правоту перед теми, кто ее так оскорбил.
Ральф неодобрительно покачал головой:
— Речь идет не о гордости, а о нарушении закона. Никки с момента рождения наследник Джорджа и законный владелец Девейн-Холла.
— Который вот-вот будет продан за долги! — не сдержала я сарказма. Меня возмутил холодный, осуждающий тон Ральфа. — Уверена, что моя сестра обдуманно предпочла, чтобы ее сын жил со мной, а не в семье безвольного отца и расточительного деда!
Выражение лица Ральфа смягчилось.
— Пожалуй, ты права, — сказал он после недолгого молчания. — Ведь она не могла предположить, что твой муж погибнет совсем молодым и ты останешься одна.
— Я уже говорила, что Никки никогда не был для меня
— Знаю, Гейл, — сказал он примирительно, как отвечает взрослый ребенку, которого чем-то обидел.
Я первая сменила тему разговора:
— Ты действительно уверен, что Никки ничто не грозит? Что Коул не возобновит своих мерзких попыток?
— Коул совсем не дурак, — ответил Ральф. — Он деловой человек и понимает, что дело его дочери проиграно, хотя и хорохорится. После того как замужество Деборы стало достоянием гласности, Коул выбыл из игры.
— И ты не станешь пытаться привлечь его к суду за убийство Джонни Уэстера? — повторила я.
— Я уже говорил, что не оставлю своих усилий, — сказал он с легким раздражением. — Если, конечно, будет доказана его вина.
— А Роджер? — продолжала я допытываться. — Что насчет Роджера? Ведь если Никки… если с ним что-то случится, твой кузен снова станет наследником Девейн-Холла. Разве не так?
Ответ Ральфа удивил меня своей определенностью.
— Я знаю, Гейл, — сказал он, — ты недолюбливаешь Роджера. Для этого есть основания. Мы тоже не испытываем к нему большой симпатии. Но уверен, он не способен на убийство. Ни при каких обстоятельствах!
Я почувствовала, что краснею от злости и обиды.
— Что ж, — сказала я ледяным тоном, — может, мне вообще все показалось? Не было ни покушений, ни убийства. А я просто сумасшедшая истеричка.
Ральф ответил мне своей неотразимой улыбкой:
— Ты вполне нормальное, прелестное создание, Гейл. Но потерпи немного: еще не все раскрыто, не все точки над i поставлены. Пока же прогуляйся с Никки и откровенно расскажи ему правдивую историю его рождения…
Я нашла сына на лужайке возле замка, где мальчики со своим молодым наставником играли в шары. Никки с радостью согласился отправиться со мной на верховую прогулку, особенно когда я пообещала, что он сядет на большую лошадь. В конюшне я попросила оседлать для него Нарсаллу, сама же выбрала одну из многих других лошадей, предназначенных для верховой езды.
В начале нашей поездки мы говорили мало. Никки привыкал к своей лошади, я — тоже, а кроме того, внимательно следила за ним, хотя и знала, что он достаточно опытный наездник. Как приятно было видеть его раскрасневшееся лицо, радостные глаза!
Он вошел во вкус и был недоволен, когда я предложила остановиться и спешиться возле дома для игр.
— Ну почему, мама? Мы так мало проехали. Я только начал привыкать к своей лошади.
— Хочу поговорить с тобой, милый. Это очень важно.
— Разве нельзя во время езды?
— Можно, однако разговор такой серьезный, что лучше стоять на твердой земле.
— Ой, ты боишься, что от твоих слов я упаду с седла? — со смехом спросил Никки.
Я ничего не ответила и первой соскочила на землю. Никки последовал за мной и, пока мы шли к дверям дома, выпытывал, о чем я собираюсь с ним говорить, — уж не о том ли, чтобы отправить его в школу подальше от дома.
— Нет, дорогой, — ответила я. — Совсем о другом.
Он издал облегченный вздох.