Сдвиг
Шрифт:
— Слушайте, Спринглторп, — натужно бормотал Кэйрд. — Дайте мне возможность связаться с Мартом. Надо вызвать Мардж. Мы поговорим с пацаном. Не может быть, чтобы он спутался с этой компанией! Чушь какая-то! Объясните хоть вы!
Спринглторп молча выудил из кармана мятый манифест капитана Двайера и протянул Кэйрду.
— Дэд, к вертолетам пройдешь? У тебя там есть кто-нибудь, кто может вести вертолет? Отлично, Дэд! — надрывался Куотерлайф. — Сажай вместо себя кого-нибудь, бери человек двадцать, бери вертолет и немедленно дуй к лаборатории! Те три скорпиона прут туда! Ты понял? Не должны допереть, ты понял меня? Там в лаборатории младший Кэйрд. Они что-то замышляют, они не должны соединиться! Седлай дорогу! Выстой полчаса! Через
— Профессор, — торопливо говорила Памела по другому каналу, — от вас нужен радиосигнал. Пеленг. Немедленно. Вы можете это сделать, не подвергая риску себя и своих людей? Это очень нужно, профессор.
— Мистера Кэйрда к телефону Баракеш, — щебетало по третьему каналу. — Алло, мистер Кэйрд у вас? Срочный вызов.
Лейтенант Хорн по четвертому каналу вызывал бензовоз и собирал роту, чтобы отправить ее следом за десантом Борроумли к лаборатории на вертолетах, приземлившихся у президентского барака.
— Есть пеленг! Хорн, Куотерлайф, есть пеленг! — воскликнула Памела. — У Левковича работает плазменная горелка. Минуту работает, полминуты перерыв. Пусть ловят шумовой пеленг: минута шум, полминуты молчание. Ангус, вы остаетесь здесь, у вас хорошо получается. Я пойду с Хорном к лаборатории. Хорн, готовьтесь. Организуйте мне оружие.
— Спринглторп, послушайте, — молил Мартин Кэйрд.
— Что тут слушать! — резко обернулась Памела. — Они стреляют, Мартин! Вы слышите? Они стреляют.
— Поверьте, Мартин, мне очень жаль, — с трудом находя себя в обрушившейся суете, сказал Спринглторп. — Я не знал, что Март с ними. Я его очень уважаю и…
— Алло! Алло! Баракеш на проводе, — щебетал селектор.
— Мартин, что в Баракеше? — перебил Куотерлайф.
— Они задержали транспорт вольфрама для Левковича. Шестьдесят тонн. Техконтроль не выпускает машину. Развалина, говорят, а не самолет. Правы, конечно. Я намекнул: дай, мол, бакшиш. Вот вызывают. Ну их к черту!
— Балаган! У, балаган! Алло, давайте Баракеш сюда. Будет говорить Куотерлайф. Куотерлайф!
Дэвисон торопливо совала в карман куртки принесенный кем-то пистолет. Хорн ждал ее у порога.
— Не понимаю! — отчаянно сказал Кэйрд. — Ничего не понимаю! Мадам Дэвисон, я вам верю. Но я прошу вас…
— Хорошо, — резко ответила Памела. — Я постараюсь. Но если что и он явится к вам с моим скальпом, пожурите его, пожалуйста.
— А будь оно все неладно! Я подаю в отставку! Слышите, Спринглторп! Я подаю в отставку! Я не могу! Вот как хотите, не могу! Вы все хорошие люди, да! Мой пацан встрял в дурное дело, да! Но я не могу! Что я скажу Мардж?
— Капитан, заговорите старика, — тихо сказала Памела, застегивая куртку. — Хоть заприте его, пока все выяснится.
— Погодите, Памела, — идя следом за ней по коридору, решился, наконец, Спринглторп. — Хватит с нас бед, зачем еще кровь? Если так надо, чтобы меня не было, я уйду. Уйду немедленно. Имейте это в виду.
— Да при чем тут вы! — с сердцем сказала Памела.
— Как «при чем»? — удивился Спринглторп.
— Ах, капитан, капитан! — неожиданно звонко воскликнула она. — Таким, как вы, возня с властью крайне противопоказана. Дайте, я вас поцелую на прощанье. Господи! Вы мой старый добрый папа, начитавшийся Чарльза Диккенса. Разве так можно?
И ушла, ушла в сияющий белый занавес, окруживший освещенное крыльцо.
Он вышел следом за ней и услышал неровные пулеметные очереди. Это отстреливался на аэродроме подбитый бронетранспортер.
Вот так они и остались втроем в кабинете Памелы: Куотерлайф, Спринглторп и старик Мартин Кэйрд.
— Я говорил с Баракешем, — сказал Ангус, сосредоточенно глядя на селектор. — Звонили с частной квартиры. Пилот и какой-то тамошний технический шейх. Потребовал сто тысяч. Я обещал. Шейх дал номер счета в Риме. Галантный, сволочь. Выпустит самолет, не дожидаясь подтверждения из Рима. Шакал. Доверяет слову
Да, только бы не задело Левковича. Только бы не задело. Когда же это было? Три недели тому назад. В этом же кабинете. Вот тут.
— Термобомбы! — в восторге восклицал Левкович. — Термобомбы! Это единственный вариант. Представьте себе этакий вольфрамовый шар, битком набитый ураном. Мы опускаем его на дно океана юго-западней острова и приоткрываем цепную реакцию. Температура — тысяча восемьсот! Две тысячи! Все вокруг кипит, плавится! И вся эта пилюля проваливается в расплав, прошивает корку на шарике, как каленая дробинка масло! За ней вторая, третья! Перфорация земной коры! Полторы недели, и они добираются до магматического очага! Пять, семь, десять таких параллельных каналов! Оттуда, из недр, все это начинает выхлестывать наружу! Вы знаете, что такое вулкан? Так вот, я вам обещаю десяток вулканов по западному периметру острова. Через неделю-две после начала на океанском дне встанут горы, отличная горная цепь. И ваш остров упрется в нее и затормозит как миленький. А мы подопрем его еще с севера и с юга. Все, что к тому времени останется от вашей республики, так и будет вашим и никуда не денется. Еще с запада вулканчики подсыплют вам землицы. Вулканчиков не бойтесь. Живут исландцы с вулканами и лучше вашего живут. Договоритесь. Нужны расчеты? Я вам их дам, все равно ничего не поймете! Обратитесь за экспертизой? Все скажут, что я сумасшедший. Да, я сумасшедший! Но я прав. Хотите остров — давайте вулканы. Покорежит эту вашу косую линзу еще месяца три — и живите себе мирно на вашем острове, селитесь и размножайтесь! Только родрэмов больше не дозволяйте строить разным губошлепам! Вот так! Нужен вольфрам — три тысячи тонн, нужен уран, тонны две, и не какой-нибудь, а бразильский, извлеченный из океанских вод! Не то нас обвинят в отравлении Мирового океана. Нужно тонн сто графита, плазменные сварочные головки для вольфрама, аргоновый колокол и всякая муть по мелочам, которой всюду хоть пруд пруди! Найдете! Будем варить вольфрамовые коконы! Коконы нужны толстые. Будут расходоваться при погружении. Модели мне завтра кончают считать. А вы говорите — наука! Вот она, наука!
Словно это не он за две недели до этого крутил головой и бормотал: «Химера. Химера!» Памела, Куотерлайф, отец Фергус, оба Кэйрды — все стояли разинув рот, а этот красавец, обросший, исхудавший, в прожженной робе, колесом ходил по кабинету — вот-вот разворотит хлипкие перегородки — и вопил:
— Деньги? Это все стоит гроши, я вам говорю! Вам еще покажи, где у вас валяется кошелек с мелочью! Я геофизик, я не финансист. Ну, геофизиков у вас тут давненько не бывало, я понимаю, но финансисты-то были! Где они, я вас спрашиваю? Выуживайте их из ваших лагерей: всех спекулянтов, обирал и комбинаторов! Скажите им: чтобы торговать родиной, надо ее иметь! Вот благороднейшее вложение капиталов, награбленных у вдов и сирот! Засыпьте золотом хлябь, в которую вас тянет! — Он остановился, набрал полную грудь воздуха и неожиданно тихо сказал: — Может быть, есть другой путь. Но я его не знаю. Никто не знает. И не успеет узнать. А вы, — и он ткнул пальцем в Спринглторпа, — вы! Попробуйте теперь запретить мне пробное бурение! Должны же мы, в конце концов, знать, по каким таким шарикам катится эта колымага! А?..
— Ангус! — ожил селектор. — Ангус, я сижу перед лабораторией. Дошел по пеленгу. Пеленг идет хорошо. Густо. Вроде бы все нормально. Метет, спасу нет. Там, у Левковича, дымит, полыхает, и вонища жуткая, как от доменной печи. Мало нас. Оцепить ничего не можем. Я жмусь к дороге. Ты уверен, что они пойдут по дороге?
— Спасибо, Дэд, — ответил Куотерлайф. — Пойдут по дороге. Они спешат, им хитрить нечего, в лаборатории их люди. Жди. Через полчаса на тебя с неба посыплются наши. «Вольфрамы». Ты — «Уран». Понял? Не шарь вокруг. Наткнешься на чужих — будет шум раньше времени. Твоя задача — только скорпионы.