Шрифт:
Сто тридцать пять – не так уж и много.
Сергей не любил вспоминать о своём возрасте. В определённом смысле ему всё ещё было шестьдесят пять, как и семьдесят лет назад. Тогда, в далёком и неспокойном 2025 году, он стал одним из участников международного проекта с лаконичным названием «X2».
Будучи поначалу секретным, из-за утечек и резонанса он быстро перестал быть таковым. Общественность очень скоро узнала, что учёные решились провести на людях первые испытания готовой «вакцины от смерти». Новое вещество с «умными» частицами проникало внутрь клеток, обнаруживало механизм, запускающий старение организма и блокировало его. Это была своего рода хакерская атака
К участию в проекте приглашались исключительно профессионалы в различных областях знаний: врачи, философы, математики и поэты подали несколько миллионов заявок. Из них независимый искусственный интеллект выбрал ровно десять тысяч добровольцев, которые и получили вакцину. Но, разумеется, это вовсе не было тем бесплатным бессмертием, про которое кричали заголовки газет. Каждый участник подписывал с клиникой договор, в котором чётко обозначались два условия. Первое – срок жизни получившего вакцину не должен был превысить две сотни лет, а затем участника ждала бесплатная эвтаназия. Второе – каждый подопытный обязывался официально трудиться по специальности. В случае увольнения, отказа выходить на работу или иных событий, прямо нарушающих условия договора, всех отсылали к завершающей фразе первого пункта условий.
Утопическая идея куратора «Х2» состояла в том, что он рассчитывал продемонстрировать человечеству, каких удивительных результатов могут достичь талантливые профи с вековым опытом работы. Реальность же показала, как ещё далеко до этого идеала. Первыми звоночками стали волны протестов, охватившие большинство более-менее демократических регионов: люди требовали пересмотра списка кандидатов и настаивали на том, чтобы на месте добровольцев оказались они сами или их близкие как не менее достойные члены общества. Прогремело несколько судебных разбирательств над политиками, пытавшимися купить себе вакцину. Сложно сказать, чем бы всё это кончилось, но с проявлением у привившихся первых побочных эффектов количество желающих оказаться на их месте стало стремиться к нулю быстрее, чем аналитики рисовали на графиках экспоненциальный спад.
Вакцина действовала не так, как предполагалось, лишь в 0,02 % случаев. Теория вероятности говорила, что это число ничтожно. Но когда оно применилось к людям, все вдруг вспомнили, что любая теория – лишь абстрактное описание жизни. Оно сродни средневековым изображениям животных, нарисованных по рассказам путешественников: синие тигры в белую крапинку, бегемоты с рыбьими мордами и слоны размером с собаку, конечно, походили на оригиналы. Они будоражили умы людей, чья жизнь ограничивалась собственным двором, но были совершенно бесполезны для тех, кто сталкивался с тиграми, бегемотами и слонами лицом к лицу.
Две сотых процента в пересчёте на десять тысяч избранных дали два летальных исхода. Первым умер нобелевский лауреат по химии, открывший, по иронии судьбы, то самое вещество, которое легло в основу вакцины. Наночастицы с искусственным интеллектом, которые должны были вычислить механизм, ответственный за старение, дали осечку. Вместо нужной составляющей клеточной ДНК у него оказалась заблокирована работа дыхательного центра. Учёный умер под аппаратом ИВЛ, не приходя в сознание.
Второй жертвой теории вероятности стал энтомолог из Перу. Сейчас уже никто бы не вспомнил его имени, поскольку в памяти людей он остался под прозвищем «Ангел Сильфина». Это название носит экзотическая бабочка. Прекрасные резные крылья, прозрачные внутри и чёрные по контуру – между тем, как она расправляет их, впервые выходя из кокона, и как взмахивает ими в последний раз, проходит девять месяцев. Срок, для бабочки необычайно долгий, но слишком короткий для человека.
В случае перуанского энтомолога часть ДНК была обнаружена верно, однако вместо блокировки механизма старости произошла его мощная активация. Темпы приближения учёного к смерти были так высоки, что врачи отмерили ему при правильной терапии меньше года. «Как Sylphina Angel…», – задумчиво произнёс он, услышав приговор. Каменная бабочка на его гранитном надгробии, появившаяся спустя восемь с половиной месяцев навсегда застыла с распростёртыми в стороны резными крыльями.
Остальным участникам эксперимента повезло больше – у них блокировка произошла по плану. Однако и среди них нашлось немало тех, кто оказался не готов к долгой жизни. Спустя полвека после процедуры насчитывалось более шести тысяч подопытных, по собственному желанию покинувших рабочий пост и принявшими бескомпромиссную участь «первого пункта».
Бессмертие оказалось под силу далеко не всем. Необходимо было иметь крепкий внутренний стержень, незыблемую веру в будущее и далёкую цель. В живых остались те, кто умел думать не только о себе и искренне желал достичь лучшего будущего. Это были самые достойные.
Меньшая часть участников доказала состоятельность утопии куратора «X2», к тому времени уже покинувшего этот мир. Нестареющие люди, первыми ступившие на неизвестную дорогу и сумевшие пройти по ней на значительное расстояние в пятьдесят лет, действительно начали показывать значительные результаты. Они отличались крайне нестандартным мышлением, их творческий потенциал поражал, а максимальный уровень теста IQ был повышен вдвое. Среди них появились первые учёные, которые получили Нобелевскую премию трижды. Иметь нестареющего сотрудника было очень почётно, и только крупнейшие корпорации могли позволить себе нанять такого человека.
Сергей выделялся среди прочих нестареющих. Он никогда не жаждал славы и популярности, которыми окружали себя другие участники проекта – даже запретил обсуждать эту тему внутри собственной семьи. Когда родились его первые праправнуки, он сказал им, что является их двоюродным дедушкой и никогда не выходил из принятой на себя роли. Правду они узнали лишь в зрелом возрасте, когда сами завели детей и с удивлением услышали, что не постаревший за долгие годы Сергей назвался двоюродным дедушкой и их детям.
После того, как шокирующая информация всё же становилась известной, родственники устраивали долгие дебаты, но каждое поколение приходило к выводу, что их уникальный предок выбрал самый верный путь. Они продолжали поддерживать его легенду внутри семьи, но Сергей всегда читал на их лицах немой вопрос, который никто ещё не осмеливался задать. Тоскливый взгляд, повядшая улыбка, морщинки на юных щеках… Это был вопрос о том, как он живёт, видя смерть собственных детей, зная, что ему придётся пережить и новые похороны? Их похороны?
Ответ, если бы Сергей искренне его озвучил, звучал бы для родных кощунственно. Для него этот вопрос был не важен. Жизнь членов его семьи – вот что составляло сферу его забот и мечтаний. Он был уже настолько мудр, что понимал: тоска по ушедшим лишь горечь по самому себе. Плачущие над могилами рыдают не по тому, кто завершил свой путь, а по той пустоте, что образовалась внутри после их ухода. Но в душе Сергея не было места пустоте. Вера, надежда, любовь, желание быть рядом с родными и строить для них лучшее будущее – только это заполняло его без остатка.