Седьмой уровень, или Дневник последнего жителя Земли
Шрифт:
Возгласы посетителей отвлекли меня от этих размышлений. Экран! Как же я упустил его из виду?
Экран-карта еще действовал. Когда я видел его последний раз, это было 9 июня в 11.21. Люминесцирующая карта еще густо пестрела от разноцветных точек, кружочков и пятен. По-моему, я что-то сказал тогда об абстрактной картине и хроматической гармонии. Теперь карта была совершенно черной.
Кнопки А4, В4 и С4 поработали на все сто. Не пощадили ни одного квадратного километра земли неприятеля и его сателлитов. Не видно было ни единого красного пятнышка, не говоря
Странное чувство охватило меня. Поразило не столько опустошение как таковое, сколько его тотальный характер. Вид этой непроглядно-черной карты заставил меня тут же покинуть пусковую. И я твердо решил больше никогда не переступать ее порога.
А как выглядит наша карта там, у неприятеля? Что видят они на экране своей пусковой? Есть ли там точки, кружки или белые пятна? Или и там все тоже черно?
13 июня.
Наконец получены сведения о разрушениях на поверхности. Командование бывшего неприятеля сообщило сегодня по радио, что на их экране отчетливо видно: ни на нашей территории, ни на территории наших союзников не осталось камня на камне.
Стало быть те, кто остался наверху, так и не застали конца войны. Над нами мертвая поверхность: наши приемники не улавливают больше ни одного наземного радиосигнала. И никто не может подняться наверх, чтобы увидеть все своими глазами: излучение должно быть смертельным.
Более того: невозможно связаться даже с первым уровнем. Мы вызываем его постоянно, но ответа нет. Зато есть объяснение: его жители уничтожены — все до единого!
Судя по всему, та же судьба постигла и наших союзников: все их наземные радиостанции молчат.
Жутко говорить эти слова, но земля избавилась от кошмара перенаселенности: в течение каких-то трех часов погибли сотни миллионов.
С шестым, пятым, четвертым и третьим уровнями радиосвязь устойчивая. Разумеется, гражданским будет труднее привыкнуть к новым условиям существования, но они должны радоваться, что остались живы.
Признаки жизни подал и второй уровень. Тут интересный случай. Этот уровень находится как раз на границе ядерной пустыни. Из 40 секторов 32 были разрушены полностью, и мы общаемся с оставшимися. Они все спрашивают, что там случилось, наверху. Мы рассказали им без обиняков всю правду, которая их, конечно, не успокоила, и они продолжают задавать дурацкие вопросы типа:
— Почему для населения не были оборудованы надежные противоатомные убежища?
Как будто сейчас можно что-либо исправить!
Второй уровень даже позволяет себе выпады против правительства, обзывая его некомпетентным и безответственным.
Право, забавно их слушать.
В этом и состоит наше основное «завоевание»: отныне у нас есть радиосвязь. Мы ведем переговоры с военными шестого уровня, слушаем общественно-политические комментарии пятого и развлекаемся нелепыми выходками второго.
Цензуры больше не существует. Начиная с 11 июня репродукторы напрямую передают все, что представляет для нас хоть какой-то интерес. Жители нашего уровня словно заново родились. Свободно разгуливают, собираются группами, говорят о чем угодно… И у всех горят глаза. Отчего бы это?
Мы уже не одиноки. Мы общаемся с другими людьми. Мы уже не чувствуем себя заживо погребенными в то время, как другие радовались солнцу. Где они — другие? А мы живы. И даже признаем, что нам страшно повезло, когда нас послали сюда, на седьмой уровень — самый отдаленный и, значит, самый безопасный.
14 июня.
Теперь П вполне довольна моим душевным состоянием, У меня неизменно бодрое настроение, и я забыл о своей болезни. Чувство, что я не прозябал, а все-таки что-то сделал, благотворно влияет на меня. Я исполнил свой долг, делать мне больше нечего, однако на седьмом уровне царит такое оживление, что, кажется, жизнь здесь полностью изменилась.
П утверждает, правда, что мое хорошее настроение является результатом курса лечения, которому я подвергся. Может быть и так, но мне кажется, причина все же в наличии связи с другими уровнями. Я вообще склонен к мысли, что не было бы у меня никаких депрессий, если бы такая связь существовала с самого начала. Я сказал об этом Икс-107, но он, по обыкновению, придерживается иного мнения:
— Будь у нас подобная связь с самого начала, — вслух рассуждал он — мы постоянно изнывали бы от желания подняться наверх. Никто из нас не смог бы полностью отдаться работе. Теперь же, когда ни одному нормальному человеку не взбредет в голову выйти на зараженную поверхность, и когда мы осознаем свое исключительное положение, радиосвязь не может нам повредить. Напротив.
Если хорошенько подумать, он, наверное, как всегда, прав.
Сегодня есть новости и политического характера. Неприятель не признает нашей победы, утверждая, что победил он. Его аргументы и контраргументы наших комментаторов дают нам хорошую пищу для развлечений.
Неприятель хвастается тем, что он опустошил нашу страну раньше, чем мы успели уничтожить его территорию: последние сверхракеты противннка покинули пусковую площадку в 11.00 в то время как мы нажали последние кнопки лишь в 11.20.
Наши согласились с приведенными фактами, но обратили их против неприятеля, заявив, что победителем может считаться лишь тот, кто выпустил последний залп, то есть мы. Неприятель же не смог осуществить запуск своих последних ракет, поскольку они были уничтожены нами на старте.
— Это ложь, все было совсем не так, — продолжали стоять на своем их комментаторы. Затем они изменили тактику, утверждая, что они, видите ли, боролись за свободу и справедливость, то есть за бессмертные, а посему непобедимые идеалы, и поэтому окончательная победа остается за ними.
Однако то же самое несколько раньше утверждали и наши политики.
Исчерпав аргументы, комментаторы стали обливать друг друга помоями. Не помню всех взаимно приклеиваемых ярлыков, но кое-что врезалось в память: матерые преступники, подлые твари, озверевшие милитаристы, обскурантисты, детоубийцы, палачи человечества, ядерные убийцы.