Сегидилья
Шрифт:
– Например, что можешь сказать о путешествии во времени? – повернувшись лицом к Сане, Взмылин пьяно усмехнулся.
– Это же невозможно, сам нас учил, что такие перемещения выходят за рамки практической физики, – закусив сальцем, Саня подложил остывшей картошечки в тарелку профессора. Вот он куда клонит славный потомок священника или удар последует, как обычно, исподтишка. Продолжая украдкой следить за действиями Взмылина, Саня присел на край письменного стола.
– Ладно, а если допустим, что все-таки, каким-нибудь необыкновенно необъяснимым способом такое путешествие осуществимо? Где-нибудь, скажем, в частной лаборатории стоит готовая машина времени и разработана под нее теоретическая база? – профессор шагнул к столу и налил полные бокалы настойки, –
– Выбирай любые, хоть тот литровый для пива, – на верхней полке секретера красовался ряд пивных кружек, Саня указал на предводителя солодовой гвардии, – слетать в будущее легче, чем в прошлое. Соорудил мегаракету и рванул к ближайшей черной дыре. Покурил малехо на орбите у горизонта событий и раздавленный в блин тысячекратной перегрузкой возвращаешься на Землю. Просто и красиво, одноклассники шамкают беззубым ртом от старости, пытаются похвалить, а ты молодой радостно им укрываешь одеялом сухонькие тельца для согрева. С прошлым посложнее, работает эффект парадокса убитого дедушки, поэтому поползновения во времени на основе следствий теории относительности Эйнштейна можно смело отбросить, остается лишь квантовый метод. Твои же лекции, Иосиф, я прилежно учился и запоминал.
– Молодец Саня, сам и подошел к главному открытию века. Значит, когда поперли меня из учебно-космического центра, устроился в институт тяжелого машиностроения, проработал недолго, надоело бумажками заниматься, хлопнул громко дверью и решил посвятить настоящей науке остаток своей жизни. Девять лет, Саня, потратил на изыскания в различных областях теоретической физики, да чего уж греха таить, пришлось даже углубиться и в алхимию, старый дурак, решил отбросить колдовство бесповоротно, так сказать, отделить законы Ньютона от его же чародейских опытов. Любопытные выводы получились, все эти мосты Эйнштейна – Розена, цилиндры Ван Стокума, экзотическая материя С. Хокинга – одна большая научная лажа. Да-да, батенька, это оказалось полным дерьмом в свете моего величайшего достижения, – Взмылин яростно тряс обкусанной ножкой курицы, забрызгивая жиром скатерть, Саню и собственные очки. Проливал мимо стаканов яблочную настойку, цветной салфеткой размазывал по столу излишки терпкого напитка и не удовлетворившись наведенной чистотой вновь ошалело крутил обглоданной костью у виска, чихвостя Нобелевских лауреатов по физике и математике, собирая в кучу их заслуги, родственников и такую-то условно виноватую матерь.
Бутылка давно отсвечивала порожним блеском. Саня, сопереживая нелегкой судьбе ученого мужа, не без оснований волновался о способности Взмылина выдержать такую мощную атаку алкоголем:
– Иосиф, ты бы закусывал почаще, вкусно же приготовил.
Вытерев очки носовым платком, предварительно скомкав, профессор машинально положил его на грязную тарелку, а куриное бедрышко, перепутав, в нагрудный карман пиджака:
– Я вот тебе о духовной пище пытаюсь втолковать, а ты мне рот все время затыкаешь курицей. Давай музыку включим? – пьяненький Взмылин осоловело осматривая кабинет неуверенно направился к громоздкому музыкальному центру, – ого, какая коллекция! До сих пор пластинками балуешься? Уважаю Саня! Есть Дэвид Боуи?
– Найдем, только ты не договорил о машине времени.
Профессора окончательно развезло, спина ходила ходуном, ноги подкашивались, выходя из-под контроля. Осторожно ступая, он передвинулся к внушительной коробке с виниловыми дисками. Приподнял, оценивая весомость и шатаясь заковылял к столу:
– С наскока не объяснить, Саня, кванты вещь серьезная. Девок бы пригласить, потанцевали бы, выпили. Может есть кто на примете?
Не рассчитав дистанцию до края стола Взмылин с грохотом, выронил на пол коробку с пластинками, вяло кинулся их собирать и внезапно о чем-то важном вспомнив, поднял назидательно указательный палец вверх:
– Нужен полный учебный курс по теории квантовой механики и квантового поля, а дальше еще хуже, всякие конденсированные среды, статистика, не ломай голову, забей.
Язык профессора заплетался, речь становилась нечленораздельной:
– Проще подойдем к столь щекотливой, ой, простите, икота замучила, теме. Нет девчонок знакомых Саня? Гульнуть хочется от души, побарогозить, итить твою мать, когда же прекратится эта напасть, – икота безостановочно мучила Взмылина, – не будем всуе упоминать ни о Планке, ни о Дираке. Пусть идут в жопу с их навечно воткнутыми в сознание человечества постоянными. Сейчас подожди, налей-ка мне рюмочку.
Сильно запрокинув голову назад, профессор влил себе в хайло, а именно так охарактеризовал Саня в ту минуту входное отверстие пищевода Взмылина, наполненный до краев настойкой стакан:
– Представь только, к тебе пришла на свидание, ну очень красивая женщина и как давай с порога делать минет. Вообразил Саня картинку? О чем она в этот ответственный момент думает?
– Хм, возможно, как лучше доставить удовольствие своему любимому мужчине.
– Да она тебя в первый раз видит, типа знакомство вслепую. Нет, ты не прав в корне. Она спит и видит, как бы побыстрее заделать ребеночка в первую очередь, то бишь о продолжении рода. Понял теперь разносторонность мыслей людей, занятых, в общем-то, одним делом? Ну, как некий алгоритм, так сказать, математическое эквивалентное уравнение, имеющее свойство транзитивности, а с алгебраическими выражениями, входящими в это уравнение, допускается выполнять операции, которые не меняют его корней. В частности, любой член уравнения можно перенести из одной части в другую, заменив его знак на противоположный…
– Так понимаю, слово «член» здесь фундаментальное? Слушай Еся, другого примера у тебя нет, скажем более простого для восприятия?
– Эх, Санька, дубина ты стоеросовая, человек с устоявшимися высокими моральными принципами! Хорошо, пусть будет, по-твоему, не забывай там разливать грамотно, – развалившись в удобной позе на разбросанных по полу виниловых шедеврах, Взмылин продолжил шокировать студенческую аудиторию в лице лишь одного слушателя – Сани, – значит, вызываешь ты домой проститутку…
– Иосиф, договорились же, что не будем затрагивать интимные подробности жизни некоторых индивидуумов.
– Ладно понял. Тогда идешь к любимой бабе, надухарился, помылся, щетину сбрил, пивка дерябнул для рывка, – Взмылин непроизвольно огладил, торчащие невпопад волосы на бороде, – цветы купил по распродаже. Жмешь возбужденно дверной звонок, предвкушая незабываемую встречу и счастливые минуты долгожданного свидания, а открывает тебе женщина, вроде, как и твоя любовь, но чем-то отличается от ожидаемого образа. Она в косметической маске из огурцов и крема. Узрел подвох? Рано приперся оказывается, хоть и рады, ждали, сгорая от желания, но лучше бы зашел попозже, в назначенный час. Отсюда вопрос, какие твои слова будут на увиденное зрелище?
– Обычные, наверное, типа дорогая, ты сегодня прекрасно выглядишь.
Повернувшись на бок, Взмылин уперся локтем в обложку пластинки раннего концерта Элтона Джона, подложив под голову сжатый кулак:
– Ну что за сопли, Санек, ты мужик или нет? Загибаешь ее раком здесь же в коридоре, непонятое требует немедленного завершения. По всем физическим законам.
– Прекращай Еся, давай без подробностей.
– Опять не нравится? Тебе не угодишь. Пойдем другим путем, удобоперевариваемым, запутал меня совсем, кое-как выговорить получилось. Вот у тебя голова большая, мудрая, а у меня поменьше, но заметь, не менее умная. Она – одна квантовая частица, твоя башка – другая. Причинно-следственной связи, на дилетантский взгляд, между нашими мозгами не наблюдается, поскольку разные мы с тобой по воспитанию и образованию люди. Если ты неожиданно подумал, сейчас бы кому впендюрить хорошенько, то согласно общепринятой мировой тенденции в физике, у меня таких размышлений возникнуть по определению не должно, по крайней мере в эту же секунду. Но, теперь подходим к главной интриге уравнения господина Шредингера, представь себе, на удивление мою головушку посетили такие же похабные мысли, точь-в-точь.