Сегодня ты, а завтра
Шрифт:
Спугнуть торговца оружием или, скорее всего, его связного мы не имели права. Так что все действовали с большой осторожностью. Грязнов долго убеждал, что вместо меня на встречу должен пойти кто-нибудь другой. Но я отстоял свою кандидатуру. Можете счесть меня не слишком скромным, но я считаю, что кое-какие вещи могу делать лучше других. И многие...
Конечно, я отдавал себе отчет, что все наши предосторожности могут оказаться лишними. А может и нет. Поэтому мы должны сделать все, чтобы операция прошла без сучка без
Без двух минут пять я подъехал к ресторану «Созвездие» и припарковал машину. Красной «десятки» еще не было.
Впрочем, долго ждать он себя не заставил. Вернее, они – в машине сидели двое. Я вышел из «Москвича» (на всякий случай Грязнов выделил мне чужую машину) и направился к «десятке».
Двое сидящих впереди даже не оглянулись, когда я забрался в машину. Ну что ж, это проявление крутизны мне только на руку. Я сел на заднее сиденье и захлопнул дверь. Теперь я мог созерцать их затылки. А они совершенно диаметральным образом отличались друг от друга. На водительском месте сидел длинноволосый тип с серьгой в ухе, рядом – широкоплечий качок, подстриженный а-ля «солнцевская братва». Хотя долго изучать мне их не пришлось.
– Ну? – кратко спросил качок.
– Баранки гну, – в тон ему ответил я.
Длинноволосый обернулся и с интересом посмотрел на меня. Он был удивительнейшим образом похож на Джона Леннона. Узкое лицо, круглые очки, волосы. Рассмотрев меня и, видимо, не обнаружив ничего интересного, «Леннон» отвернулся.
– Ты говори, мужик, чего надо, не тяни резину, – несколько раздраженно проговорил качок.
– Нет, – произнес «Леннон», – ты сначала скажи, кто номер пейджера дал?
К этому вопросу я был готов.
– Сеня.
Тут они оба хмыкнули.
– Так он же в тюрьме, – сказал качок.
– Ну да, – как само собой разумеющееся подхватил я, – сам месяц назад оттудова.
– Из Бутырки? – с недоверием спросил «Леннон».
– Ну! Полтора года просидел, потом на суде удалось отмазаться. Условно дали.
– А как туда попал?
– Ну, знамо дело, за кражу. Магазин взял. Радиоаппаратуры, на Полянке. Взял порядочно, погрузил в фургон, поехали. Все чин чинарем, и тут глядь – менты. И тут же свинтили, гады, на следующем же перекрестке. Обидно...
Такую «пургу» я обычно называю шараповщиной в память бессмертного героя, проникшего в банду и сумевшего обвести вокруг пальца самого Горбатого, рассказав совершенно невероятную историю. Хотите верьте, хотите нет, но чаще всего в нее верят. Не могу объяснить почему.
– Ну и че? – перешел к делу качок.
– Мне бы пушечку, ребята.
– Ясно. Что именно? – «Джон Леннон» был явно главным. Хотя тоже наверняка не самым.
– Что-нибудь потише и полегче. Но чтоб калибр покрупнее.
– На слона пойдешь? – иронично спросил «Леннон».
– На кого я пойду, это уже не ваша забота, – тактично заметил я, – тэтэшник с глушителем подойдет. Ну и пару обойм.
«Леннон» кивнул:
– Есть. Пятьсот баксов.
– Согласен.
– Значит, так. Половину сейчас – это задаток. Остальное, когда получишь пушку.
– Э-э нет, ребята, – деланно заартачился я, – так не пойдет. Вы мои баксики возьмете – и тю-тю! Потом ищи-свищи вас. А у меня это, можно сказать, основной и оборотный капитал.
Качок нахмурился и уже было собрался сказать мне что-нибудь нелицеприятное, когда «Джон Леннон» кивнул:
– Хорошо. Через два часа здесь же.
Я кивнул и вышел из машины. Красная «десятка» газанула и, сорвавшись с места укатила в сторону Преображенской площади. Я неторопливо направился к своей машине. Торопиться было некуда – находясь в «десятке», я, как вы, наверное, уже поняли, времени зря не терял. И теперь, снабженная радиомаячком и автономным микрофоном, в просторечии именуемым «жучком», бандитская машина должна была показать нам, где находится склад оружия. Или, если очень повезет, вывести на главного торговца.
“Объект движется по Краснобогатырской улице в сторону Преображенской площади. Следую за объектом до пересечения с Богородским валом, затем сдаю наблюдение «четвертому».
«Четвертый». Объект принял. Следую по Краснобогатырской...”
Мы сидели в микроавтобусе с яркой рекламой пепси-колы, и напряженно прислушивались к радиопереговорам. Грязнов решил, что, даже если за «десяткой» следует машина прикрытия и из нее прослушивают радиопереговоры, что маловероятно, это нам не помешает. В конце концов, милиция может преследовать кого угодно, не обязательно их. Я вообще был убежден, что никто не сидит на милицейской волне.
Слава Грязнов выделил для операции свои лучшие силы и технику. И теперь мы могли не только следить за сообщениями по радио, но и в прямом смысле следить за бандитской машиной на экране монитора. Впрочем, это было не очень интересно. Гораздо интереснее были разговоры сидящих в машине.
Первые несколько минут они провели в молчании. Потом один из них, по-видимому качок, задумчиво сказал:
– Чего-то мне не нравится этот штемп...
У меня екнуло сердце. Неужели я где-то промахнулся?
Через некоторое время «Леннон» ответил:
– Штемп как штемп.
От сердца отлегло. Я вздохнул с облегчением и заметил, что Слава Грязнов сделал то же самое.
Через минуту снова раздался голос качка:
– Нет, Валера, что-то он мне не понравился. Скользкий тип какой-то... Хотя магазин на Полянке действительно вроде брали...
– Ну вот видишь?
– Не знаю, но у меня чувство какое-то нехорошее...
– Да ну, Костян, не бери в голову. Вечно ты ссышь...
Прошло еще полминуты. Из машины наблюдения сообщили, что они подъезжают к Преображенской площади.