Сегодня ты, а завтра…

Незнанский Фридрих Евсеевич

Мы успели как раз к началу концерта. Ирина быстро успокоилась и стала слушать музыку. Так, как она умеет это делать – самозабвенно, полностью вливаясь в тот поток звуков, который шел в зал со сцены. Казалось, она сейчас не здесь, рядом со мной, а где-то очень далеко. А почему бы тебе, Турецкий, тоже не расслабиться и не отдохнуть? Как раз подходящий момент, чтобы забыть на время свои бесчисленные картонные папки, содержащие свидетельства о человеческой гадости и подлости. Обратиться к возвышенному, чистому. К вечности…

Может быть, мне и удалось бы вместе со всеми присутствующими сделать это. Но в этот самый момент благоговейную, почти молитвенную атмосферу зала нарушил негромкий, но очень неприятный звук. Звонок моего мобильника. Черт побери, я забыл его выключить!

Интеллигентная публика сделала вид, что ничего не произошло. Я вытащил телефон и нажал на кнопку.

– Да, – почти неслышно произнес я.

– Саша, это я, – послышался в трубке крайне взволнованный голос Меркулова, – ты срочно нужен.

Я оглянулся: все были поглощены музыкой. К тому же момент был достаточно громкий.

– Я сейчас не могу, – сказал я, – а что случилось?

– Саша, только не падай со стула. Убит генерал Филимонов.

– Что-о-о?! – воскликнул я, на секунду забыв, где нахожусь.

На беду, музыка стала тише, и мой возглас, кажется, услышал даже сам Ростропович. Я почувствовал на себе десятки укоризненных взглядов. И строже всех на меня смотрела Ирина. Я готов был сквозь землю провалиться.

– Перезвони через две минуты, – сказал я в трубку и, схватив Иру за рукав, двинулся к выходу.

– Что еще случилось? – раздраженно поинтересовалась Ира, когда мы вышли в вестибюль.

– Ира, ты только не обижайся, но домой тебе придется добираться одной.

– Я так и знала, что ты не пропустишь случая испоганить мне вечер! – моментально надулась она.

– Ира, пойми…

В этот момент вновь зазвонил телефон, вернее, завибрировал – я, хоть и с опозданием, отключил звонок.

– Турецкий, давай срочно сюда.

– Костя, скажи толком, в чем дело! Я в кои-то веки с женой на концерт выбрался…

– Саша, – раздельно проговорил Меркулов, – полчаса назад у подъезда Государственной Думы застрелен генерал Филимонов. Все остальное узнаешь на месте. Это приказ генерального. Давай ноги в руки – и сюда. Жду.

И он положил трубку.

Я вытащил из кармана ключи от машины и протянул их Ирине:

– Ира, я должен ехать. Только что убили Филимонова.

– Какого Филимонова? – недоверчиво переспросила она.

Я вздохнул:

– Того самого…

Выбежав на улицу, я довольно быстро схватил такси:

– Давай на Манежную, братишка. К Думе.

Таксист покачал головой:

– Не получится, командир. Только что оттуда. Все перегородили. Милиции – тьма. Одни мигалки. Что-то, видимо, произошло. Так что не проедем.

– Ничего, – успокоил его я, – езжай. Пропустят.

Таксист пожал плечами и потребовал деньги вперед. Только после этого мы двинулись.

Пока ехали, я, глядя на огни вечерней Москвы, пытался привести свои мысли в порядок. Звонок Меркулова был настолько неожиданным, что просто выбил меня из колеи. Тем более у меня до сих пор в голове не укладывалось, что только что убили не кого-нибудь, а самого генерала Филимонова. Поверьте, я на своем веку много преступлений повидал, и если о каждом из них книгу писать – шкафа не хватит. Но такого еще не было. Чтобы в центре Москвы, в двух шагах от Кремля, да еще политика такого ранга!.. Нет, подобного еще не было.

Между тем мы подъехали к Манежной. Действительно, движение было остановлено, всех заворачивали в объезд.

Таксист притормозил и положил руки на руль:

– Я же говорил. Теперь куда?

– Давай прямо к оцеплению. Поближе.

Таксист опять пожал плечами и подкатил к регулировщику, усиленно размахивающему полосатым жезлом.

– Нельзя, нельзя! Объезд! – закричал тот.

Я вынул из кармана свою корочку и показал милиционеру. Тот взял под козырек и подал знак следующим в оцеплении, чтобы нас пропустили. В глазах таксиста появилось уважение.

После обычных милицейских «Жигулей» в следующем кольце стояли «опели» и «форды». А дальше – несколько черных лимузинов, на которых приехали явно большие шишки. Например, я заметил «мерседес» генерального прокурора. Таксист только ошарашенно вертел головой.

– Ну ладно, давай я здесь выйду. А то тебя обратно не выпустят, – сказал я таксисту и вышел из машины.

У подъезда Государственной Думы, освещенная яркими фонарями, перед желтыми лентами ограждения стояла небольшая группа людей. Батюшки, да здесь собрались почти все главы наших силовых ведомств! Я сразу заметил министра внутренних дел Ильина, директора ФСБ Короедова, генерального прокурора. Кроме того, здесь было несколько депутатов, включая спикера Госдумы Гусева. Чуть в отдалении я заметил до боли знакомые фигуры Славы Грязнова и Кости Меркулова. К ним я и направился.

Подходя к группе больших начальников, я заметил, что все они повернулись в мою сторону и с интересом, даже с каким-то неодобрением разглядывают меня. Мне стало как-то не по себе – знаете, когда на вас непонятно почему пялятся министры и высшие руководители страны, приятного тут мало. Интересно, чего это они?

– Здорово, – хмуро сказал Грязнов, тоже оглядывая меня с головы до ног, – чего это ты так вырядился?

Ах вот в чем дело! Я и забыл, что на мне роскошный смокинг, брюки с шелковыми лампасами, рубашка со стоячим воротничком с загнутыми уголками и изящная бабочка! Вид, согласитесь, не совсем обычный для следователя, прибывшего на место преступления.

– А, – небрежно ответил я Грязнову, – это так, обычная одежда. Нечто вроде спецовки. Я в этом в машине ковыряюсь.

– Нет, вы только посмотрите, – вступил в разговор Меркулов, – он еще шутит! Турецкий, смотри, доиграешься! Уволю! – И он погрозил мне пальцем.

– Костя, неужели этот момент еще при моей жизни наступит?

– Ладно. Нечего языком трепать. Давайте, ребята, дело серьезное. Действуем оперативно и слаженно. Пошли осмотрим труп вместе с судмедэкспертом.

Мы подлезли под оградительную ленту и подошли к трупу генерала Филимонова, освещенному автомобильными фарами и прожектором «скорой».