Сегун
Шрифт:
– Оми-сан сошел с ума. Или он выпил слишком много саке, – сказала его жена.
– Это слишком важно, чтобы шутить… для него и для тебя. Его жена поклонилась, извинилась и сказала, что он совершенно прав, что поправил ее, но что ее замечание не обидная насмешка. Это была маленькая, тоненькая женщина на десять лет старше, чем он, в течение восьми лет она приносила ему по ребенку каждый год, пока живот ее не усох, и пятеро из них были сыновья. Трое стали воинами и храбро погибли в войне против Китая. Еще один стал буддийским монахом, а последнего, которому сейчас было девятнадцать, он презирал.
Его
– Еще раз, пожалуйста, извини меня, – сказала она. – Оми-сан описал, что за груз?
– Нет. Он не осмотрел его, Юрико-сан. Он говорит, что сразу же опечатал корабль, настолько он был необычен. До сих пор здесь не было ни одного судна, принадлежащего не португальцам, да? Он говорит также, что это военный корабль. С двадцатью пушками на палубах.
– А! Тогда кто-то должен поехать туда немедленно.
– Я собираюсь сам.
– Пожалуйста, передумай. Пошли Мицуно. Твой брат умный и осмотрительный. Я умоляю тебя не ехать.
– Мицуно слаб, и я ему не доверяю.
– Тогда прикажи ему сделать сеппуку и разделайся с ним, – сказала она жестко. Сеппуку, иногда называемое харакири, – ритуальное самоубийство путем вспарывания живота с удалением внутренностей – было единственным способом, с помощью которого самурай мог искупить позор, грех или бесчестье, и был прерогативой только самурайской касты. Все самураи – женщины так же, как и мужчины, – готовились к этому с детства, либо чтобы самим сделать харакири, либо чтобы принимать участие в церемонии в качестве помощника. Женщины совершали сеппуху только одним способом – вонзая нож в горло.
– Позже, не теперь, – сказал Ябу жене.
– Тогда пошли Зукимото. Ему наверняка можно доверять.
– Если бы Торанага не приказал всем женам и наложницам оставаться здесь, я бы послал тебя. Но это слишком рискованно. Я должен ехать, у меня нет выбора. Юрико-сан, ты говоришь мне, что моя казна пуста. Ты говоришь, я не имею кредита у этих мерзких ростовщиков. Зукимото говорит, что мы собираем максимальный налог с крестьян. Мне нужно больше лошадей, оружия, снаряжения, самураев. Может быть, корабль даст мне такую возможность.
– Приказы господина Торанаги были совершенно ясные, господин. Если он вернется и обнаружит…
– Да. Если он вернется, госпожа. Я думаю, он попал в ловушку сам. Господин Ишидо имеет восемьдесят тысяч самураев только вокруг и в самой крепости Осака. Для Торанаги поехать туда с несколькими сотнями человек было актом сумасшествия.
– Он слишком хитрый человек, чтобы рисковать собой без необходимости, – сказала она уверенно.
– Если бы я был Ишидо и он был в моих руках, я бы убил его сразу.
– Да, – сказала Юрико. – Но мать наследника все еще заложница в Эдо, пока Торанага не вернется. Генерал господин Ишидо не осмелится тронуть Торанагу, пока она не вернется в Осаку.
– Я убью его. Жива госпожа Ошиба или мертва – не имеет значения. Безопасность наследника зависит от Осаки. Если Торанага умрет, дела пойдут вполне определенным образом. Торанага – единственная реальная угроза наследнику, единственный шанс, используя Совет регентов, узурпировать власть Тайко и убить мальчика.
– Пожалуйста, извини меня, господин, но, может быть, господин Ишидо может повести за собой трех других регентов, объявить Торанагу изменником, и это будет его концом, а? – спросила его наложница.
– Да, госпожа, если бы Ишидо мог, он бы так и сделал, но я думаю, что этого не может ни он, ни даже Торанага. Тайко очень хитро подобрал пять регентов. Они презирают друг друга так сильно, что им почти невозможно в чем-то найти общий язык. Прежде чем принять власть, пять великих дайме публично поклялись перед умирающим Тайко в вечной верности его сыну и его семье. И они дали публичиыв священные клятвы согласно анонимному правилу в Совете и дали обет передать все государство в целости Яэмоиу, когда он достигнет возраста пятнадцати лет. Единодуяиная клятва означает, что фактически ничего не изменится до тех пор, пока Яэмон не станет правителем.
– Но однажды, господин, четыре регента объединятся против одного из-за ревности, страха или амбиций, а? Четверо решат, что приказов Тайко достаточно для войны, а?
– Да, но это будет маленькая война, госпожа, и один будет всегда разбит, и его земли разделят победители, которые затем назначат пятого регента, и через какое-то время один снова будет против четверых, и опять одного победят, и его земли конфискуют – все как Тайхо планировал. Моя единственная задача – решить, кто будет этим одним на этот раз – Ишидо или Торанага.
– Им будет Торанага.
– Почему?
– Остальные слишком боятся его, потому что знают, что он хочет быть сегуном, хотя очень отрицает это.
Сегун бьл высший чин, которого мог достичь простой смертный в Японии. «Сегун» означает Высший Военный Диктатор. Два дайме одновременно не могут носить этот титул. И только его императорское высочество, правящий император, божественный сын неба, который живет в уединении с императорскими семьями в Киото, может дать этот титул.
С назначением сегун получает абсолютную власть: императорскую печать и мандат. Сегун правит от имени императора. Вся власть идет от императора, потому что он происходит непосредственно от богов. Всякий дайме, который противостоит сегуну, автоматически является мятежником, противником трона, парией, и его земли конфискуются.
Правящего императора почитали как божество, так как он был прямым наследником по прямой линии солнечной богини Аматерасу Омиками, одной из дочерей богов Изанаги и Изанами, которая создала острова Японии из тверди земной. По божественному праву правящий император владел и управлял всей землей, и ему повиновались беспрекословно. Но на практике более шести веков реальная власть осуществлялась вне трона.
Шесть столетий назад в стране был раскол, когда два из трех великих соперников, полукоролевских самурайских семей Миновара, Фудзимото, Такасима, проявили враждебность по отношению к трону и ввергли страну в гражданскую войну. После шестидесяти лет войн Миновара одержал верх над Такасимой. Фудзимото, семейство, которое оставалось нейтральным, пережило это страшное время.