Сегун
Шрифт:
Торанага поклонился с установленной формальной вежливостью, и поклон был возвращен с той же точностью.
Отец Алвито радовался той удаче, которая позволила ему присутствовать. Предстоящее столкновение между двумя противоборствующими лидерами сильно влияло на курс империи и будущее матери-церкви в Японии, поэтому любая косвенная или прямая информация, которая могла помочь иезуитам решить, куда приложить свое влияние, могла иметь громадное значение. Ишидо был дзен-буддист и фанатик-антихристианин, Торанага был дзен-буддист и открыто симпатизировал христианству. Но большинство христианских дайме поддерживали Ишидо, опасаясь – и весьма
По мере того как менялась верность христианских дайме церкви, другие дайме в стране тоже колебались, и равновесие между двумя лидерами постоянно нарушалось, так что не было известно, какая сила фактически преобладала. Даже он, отец Алвито, самый осведомленный из европейцев, не мог сказать наверняка, кто из христианских дайме поддержит их при открытом столкновении или какая группировка будет преобладать.
Он смотрел, как Торанага спустился с помоста, пробираясь среди окружающих его часовых.
– Добро пожаловать, господин Ишидо. Пожалуйста, садитесь сюда, – Торанага показал на единственную подушку на помосте. – Мне хотелось бы, чтобы вам было удобно.
– Спасибо, не беспокойтесь, господин Торанага.
Ишидо Кацунари был худой, смуглый и очень сильный, на год моложе, чем Торанага. Они были старые враги. Восемьдесят тысяч самураев вокруг и в самом замке Осаки делали его очень важным, так как он был начальником гарнизона и, следовательно, командиром охраны наследника, главнокомандующим армиями запада, завоевателем Кореи, членом Совета регентов и формально (после Тайко) главным инспектором армий всех дайме во всем государстве.
– Спасибо, не беспокойтесь, – повторил он. – Мне было бы очень не по себе, если бы мне было удобно, когда вы терпите неудобства. Конечно, когда-нибудь я воспользуюсь вашей подушкой, но не сегодня.
Волна гнева прошла среди коричневых, когда они услышали эту скрытую угрозу, но Торанага ответил вполне дружелюбно:
– Вы пришли в очень подходящий момент. Я только что кончил разговаривать с новым чужеземцем. Тсукку-сан, пожалуйста, скажи ему, чтобы он встал.
Священник выполнил приказание. Он чувствовал враждебность Ишидо через всю комнату. Кроме того, что он был противник христианства, он презирал все европейское и хотел, чтобы империя была полностью закрыта от них.
Ишидо посмотрел на Блэксорна с заметным отвращением.
– Я слышал, что он безобразен, но не понимал, насколько. Ходят слухи, что он пират. Это так?
– Это без сомнения. К тому же он лжец.
– Тогда прежде чем казнить, пожалуйста, отдайте его мне на полдня. Наследник, может быть, развлечется, увидев сначала его голову, – Ишидо грубо расхохотался. – Или, может быть, он обучит его танцевать, как медведя, тогда можно показывать его как чудище с востока.
Хотя это было верно, что Блэксорн, на диво всем, пришел с восточных морей – в отличие от португальцев, которые всегда приплывали с юга и поэтому назывались Южными Чужеземцами, – Ишидо недвусмысленно намекал, что Торанага, который правил восточными областями, был настоящим чудовищем.
Но Торанага только улыбнулся, как будто не понял.
– Вы человек с большим чувством юмора, господин Ишидо, – сказал он. – Но я согласен, что чем скорее будет уничтожен чужеземец, тем лучше. Он скучен, высокомерен, громкоголос, со странностями, но не представляет никакой ценности и плохо воспитан. Нага-сан, пошли кого-нибудь, чтобы отправить его в тюрьму с обычными преступниками. Тсукку-сан, скажи ему, чтобы он пошел с ними.
– Кормчий, вам следует пойти с этими людьми.
– Куда мне идти?
Отец Алвито заколебался. Он был рад, что он победил, но его противник был смелый, имел смертную душу, которую все-таки следовало спасти.
– Вы будете находиться под стражей, – сказал он.
– Сколько времени?
– Я не знаю, сын мой. Пока господин Торанага не решит, что делать с вами.
Глава Двенадцатая
После того как Торанага проводил взглядом чужеземца, покидающего комнату, он с сожалением отключился от этой темы и перешел к более насущным проблемам Ишидо.
Торанага решил не отпускать священника, зная, что это разозлит Ишидо, несмотря на то что был уверен в опасности его дальнейшего присутствия. «Чем меньше знают иностранцы, тем лучше, – подумал он. – Будет ли дальнейшее влияние Тсукку-сан на христианских дайме против или за меня? До сегодняшнего дня я полностью доверял ему. Но в разговорах с кормчим были некоторые странные моменты, которых я до конца не понял».
Ишидо, умышленно не соблюдая обычных любезностей, сразу перешел к делу:
– Я снова должен спросить, каков ваш ответ Совету регентов?
– Я снова повторяю: как президент Совета регентов я не верю, что какой-либо ответ необходим. Произошло несколько незначительных семейных изменений, и все. Никакого ответа не требуется.
– Вы обручили вашего сына, Нагу-сана, с дочерью господина Масамуне, женили одну из ваших внучек на сыне господина Кийяма. Все браки относятся к бракам феодальных правителей или их близких родственников и, следовательно, не являются незначительными и абсолютно противоречат приказам нашего господина.
– Наш последний господин, Тайко, умер год назад. К несчастью. Да. Я сожалею о смерти моего шурина и предпочел бы, чтобы он был жив и все еще руководил империей. – Торанага с удовольствием добавил, поворачивая нож в незажившей ране: – Если бы мой шурин был жив, без сомнения, он одобрил бы эти семейные связи. Его инструкции касались браков, которые угрожали бы линии его семьи. Я не угрожаю его семье или семье моего племянника Яэмона, наследника. Я удовлетворен своим положением хозяина Кванто. Я не ищу себе дополнительных земель. Я живу в мире с моими соседями и хочу сохранить этот мир. Клянусь Буддой, я не нарушу мира первым.
В течение шести столетий государство опаляла постоянная гражданская война. Тридцать пять лет назад мелкий дайме по имени Города овладел Киото, подстрекаемый в основном Торанагой. Следующие два десятилетия этот воин захватил половину Японии, наделал гору черепов и объявил себя диктатором – все еще недостаточно сильным, чтобы просить правящего императора дать ему титул сегуна, хотя он отдаленно был родствен ветви Фудзимото. Потом, шестнадцать лет назад, Города был убит одним из своих генералов, и его власть попала в руки его главного вассала и блестящего генерала, крестьянина Накамура.