Секрет фермы
Шрифт:
— И нечего на меня так смотреть! — взвился тот. — Вставай, мой пингвиненок, пойдем ужинать.
— Я, между прочим, женщина… И тот факт, что ты уже месяц…
— Иди, красавица, иди. Тебе надо хорошо питаться.
Ольга фыркнула, почти как Никита несколько мгновений назад. И послушно побрела за мужем. Он уж слишком берег ее беременность. Но, в конце-то концов, всему есть предел! Тот факт, что она уже давно не видела собственных гениталий из-за выпирающего
Сытный ужин заставил Ольгу на время забыть обо всем. На окнах мерцали золотистые огоньки, за окнами светилась огромная елка, которую Сархат наряжал с двухметровой лестницы. Мясо таяло во рту, а запахи глинтвейна и мандаринов… Да, пить Ольге было нельзя, но ведь никто не запрещал нюхать!
Распрощавшись с отцом, Таней и братом, раздав последние наставления Анзуру, который в Букатино обжился и даже, по слухам, все чаще и чаще наведывался к Светке, и Марине, на чьи узкие плечи легли обязанности менеджера, Ольга взяла мужа под руку и вышла на свежий воздух.
Кто бы мог подумать, еще недавно она мечтала отсюда уехать! Как будто еще вчера здешние места казались ей Богом забытой дырой. А теперь? Россыпь избушек с уютной подсветкой, аккуратные тропинки и резные таблички-указатели с номерами… А чуть дальше — большие здания, где вершились чудеса молочного производства… Пункт проката лыж, санок и снегокатов, небольшой каток… Макс был прав: они стали отличной командой. Решения, которые принимались в жарких спорах, оказывались самыми лучшими. И все же ее настоящий дом был теперь в двухстах метрах отсюда.
Макс бережно помог ей подняться по ступенькам и снять сапоги. Для нее эта простая процедура превратилась в акробатический трюк из разряда особо опасных. Никиту отправили к себе, и молодые супруги оказались, наконец, в тишине своей спальни. Даже протестующего Оскара выставили в коридор.
— Я в душ, — сообщила, Ольга, стягивая свитер.
— Я с тобой, — тоном, не терпящим возражений, отозвался Макс.
Она было обрадовалась: неужели до него дошло, как сильно она в нем нуждается?.. Но нет. Купание было невинным, как мытье младенца. Он завернул ее в махровый халат, отвел на кровать и уложил. Разве что колыбельную не спел. И Ольга задала главный женский вопрос.
— Скажи честно, это потому,
— Что?! — опешил Макс.
— Да… Ты вообще не притрагиваешься ко мне! Как будто я… Инкубатор!
— Ты с ума сошла?! Какая ты толстая? Это называется бе-ре-мен-ность!
— Месяц, Беглов! Месяц ты моришь меня голодом! Ты что, хочешь, чтобы я в роддоме первым делом бросилась на врача?!
— Постой… Они же сказали: больше отдыхать, не переутомляться, беречь себя…
— Вот именно! Мне не переутомляться, а не тебе! И не надо врать, что ты якобы…
— Оль, послушай меня внимательно. Ты. Красавица. Я до сих пор не могу думать о тебе спокойно. За этот месяц я столько раз принимал холодный, обжигающе ледяной душ, что… Я уже близок к прорыву в закаливании. Или к воспалению легких, сам еще не понял…
— И все из-за меня? — ей бы пожалеть мужа, но чувство гордости распирало, пожалуй, сильнее, чем богатырский младенец Макса.
— Глупенькая моя… — он нежно провел по волосам, которые отросли за последний год, смягчив черты ее лица. — Ты знаешь, какие у меня планы на тебя после того, как ты оклемаешься? Ни одного блокнота не хватит!
— Правда? — она потерлась щекой о его ладонь. — Может, что-нибудь сейчас попробуем?
— Давай оставим на новогоднюю ночь…
— Ну Мааакс, — мяукнула она, сделав большие глаза: этому фокусу она научилась у Никиты.
И не прогадала.
Он аккуратно, словно опасаясь разбить ее на мелкие кусочки, лег рядом, и только она подвинула к мужу живот, как услышала едва различимый хлопок. Звук, судя по всему, исходил из нее. И сразу стало тепло и мокро.
— Нееет… — протянула она и разочарованно прикрыла глаза. — Малыш, только не сейчас… Еще полчасика…
— Ты о чем?
— Оно, — обреченно ответила она.
— Господи, ты рожаешь?! — заорал Макс и подскочил, будто под простыней лежала включенная электроплитка.
Ольга сделала глубокий вдох. Спокойно. Главное сейчас, чтобы он не паниковал.
— Милый, достань, пожалуйста, мою спортивную сумку, — она мягко улыбнулась. — Все хорошо, слышишь? Позвони папе, пусть он придет посидеть с Никитой.
И пока Беглов собирался с силами, взяла с тумбочки телефон и набрала знакомый номер.
— Анзур, это я… Извини, что поздно. Да, машину прогрей, пожалуйста. Кажется, мы едем рожать, — отключилась и повернулась к побледневшему мужу. — Все будет хорошо, слышишь? Обещаю: к Новому году мы будем дома. Все вместе.