Секрет исчезающей картины

Вильмонт Екатерина Николаевна

– Господи, я даже не знаю, как начать… Дело в том, что у меня были плохи дела, с меня требовали дань…

– Дань? Кто? Рэкет?

– Ну, что-то вроде того… Мой долг рос с каждым днем, мне уже грозили смертью и тут… Я зашел к вам, чтобы позвонить, у меня не работал телефон, помните?

– Помню.

– И я споткнулся в передней и уронил ключи, которые висели на гвоздике, вы сказали, что это ключи от квартиры Истоминых… И я вдруг подумал – если взять эти ключи, забежать на одну минутку в их пустую квартиру, я буду

спасен. Одна небольшая картина, кусочек холста спасет мою жизнь… Разве жизнь не стоит кусочка холста?

Он налил себе шампанского и опять залпом выпил его. Признание давалось ему с трудом.

«А я все-таки умный, – с удовольствием подумал Валерка. – Сразу понял, куда он клонит».

– Ну и я… Я это сделал… Взял ключи у вас, а вечером, когда Натка ушла к матери в больницу, зашел к ней и унес Сислея. Утром ко мне должны были прийти за долгом, это был последний срок…

– И вы надеялись, что они согласятся взять картину? – удивленно осведомился Валерка.

– Да. Среди них был один вполне образованный человек, я рассчитывал, что он поймет ценность этой картины…

– И что же? – дрожащим голосом спросила Юлия Арсеньевна.

– Я не смог… Я вдруг понял, лучше умереть честным человеком, чем жить вором… Пусть даже меня никогда бы не заподозрили в этой краже, все равно… Я дождался, когда Натка уйдет в школу, вошел и повесил картину на место. Кажется, она так и не заметила исчезновения…

– А что же было с вами? – спросил Валерка.

– А меня бог спас! Тот человек, что давил на меня, погиб в автомобильной катастрофе в ту самую ночь.

– Боже мой! – прошептала Юлия Арсеньевна. – Вот так история!

– А сегодня я понял, что должен, просто обязан излить душу… Может, надо было в церковь пойти, к исповеди, но я не умею… Не знаю, как… А вы, Юлия Арсеньевна, я был уверен, поймете меня.

– Я не знаю… Но вы раскаялись, и раскаялись вовремя, не потом, а сразу, и вернули украденное, рискуя наутро быть убитым… Если бы я могла, я бы отпустила вам этот грех…

Егор схватил ее руку и благоговейно поцеловал.

– И вы по-прежнему будете пускать меня к себе, не прогоните?

– Нет, не прогоню. Потому что вы честный человек, Егор. Это было искушение, и вы его выдержали…

– Но я все же поддался ему, хоть и ненадолго.

– Все, Егор, мы закрываем эту тему, иначе… И вот еще что. Никогда и никому больше не рассказывайте об этом. Валерик, я очень надеюсь, что вы тоже похороните в душе эту тайну и ничего не расскажете ни Наташе, ни Степаниде.

– Степанида? Кто такая Степанида? – встрепенулся вдруг Егор.

– Степанида – очень славная девочка, подруга Наташи и Валерика.

– Хорошо, – кивнул Валерка, – я никому ни слова не скажу.

– Юлия Арсеньевна, вы – само великодушие! – воскликнул Егор. – И у меня просто нет слов…

– И не надо! Не надо больше слов!

– Слушаю и повинуюсь! – Егор вдруг взглянул на часы и вскочил. – Ох, мне пора, дела, дела, знаете ли… Я бесконечно вам благодарен! И удаляюсь, удаляюсь!

Он ушел. Юлия Арсеньевна вздохнула.

– Валерик, вы сумеете промолчать об этом?

– Сумею! Я же мужчина.

– Подумать только, причиной скольких драм стала маленькая картина…

Егор распрощался с Юлией Арсеньевной и Валерой и ушел.

– Юлия Арсеньевна, у вас, значит, есть ключи от Наташиной квартиры?

– Есть, а что?

– А давайте сделаем ей сюрприз!

Степанида и Наташа медленно брели домой из школы.

– Знаешь, Степка, если б ты у меня не жила, мне одной было бы очень плохо.

– Плохо? Почему? От страха?

– И от страха, и от тоски.

– А чего тосковать? Картина-то твоя нашлась, маме лучше, у тебя все хорошо, Натка.

– Нет, пока нет. Я ужасно боюсь, что они выследят Костю или Валерку… Опять заберут Сислея и, не дай бог, еще что-нибудь с ребятами сделают. Да, Степка, я совсем забыла, мама хочет с тобой познакомиться. Я ей про тебя сказала. Пойдем сегодня к ней, ладно? А Юлия Арсеньевна, наверное, согласится, чтобы ты один день пропустила…

– Зачем пропускать, я все успею, я к ней прямо сейчас побегу, все равно в больницу только к пяти можно… Ну, побуду сегодня поменьше у нее, и все дела. Надо вот только, как придем, Валерке от нее позвонить, про вчерашнее рассказать и про звонок этого Витковского. Знаешь, Натка, давай бегом, а то тащимся как черепахи.

И они припустились бежать. Влетели в подъезд.

– Ты иди домой, а я прямо к Юлии, возьми только мою сумку!

– Хорошо, – кивнула Наташа и открыла дверь ключом.

А Степанида позвонила к Юлии Арсеньевне.

Открыл ей… Валерка.

Степанида опешила.

– Ты чего тут делаешь? Ой, Юлии Арсеньевне плохо?

– Ей хорошо! Она шампанского напилась и заснула!

– Ничего не понимаю. Она напилась шампанского? Что ты брешешь?

– И не думал! Вот посмотри!

Действительно, в кухне на столе стояли три бокала и пустая бутылка от шампанского. Степанида первым делом убрала бутылку.

– Спятил, что ли? Разве можно пустую бутылку на столе держать? Примета плохая! – сердито буркнула она. – А правда, как ты сюда попал?

– Да вот пришел, а вас нет, не уходить же! Дай, думаю, зайду к Юлии Арсеньевне, не может быть, чтобы Степанида ей про меня не рассказывала.

– А кто еще тут был? – указала она на третий бокал.

– Сосед, Егор Семенович.

– Не знаю такого.

И тут вдруг в дверь позвонили. Звонок был долгий, видно, кто-то не отнимал пальца от кнопки. Степанида бросилась к двери, боясь, что проснется Юлия Арсеньевна.

– Кто?

– Степка, скорее! Открой, Степочка! – послышался из-за двери Наткин голос.