Секрет Пегаса

Лумис Грег

Как и любой товар, информация имела цену. С какой стати он будет раздавать ее задаром? Может быть, этот тип работает на жену немца?

— Покажи мне полицейское удостоверение или иди задавать свои вопросы кому-нибудь другому.

Незнакомец сунул руку под комбинезон. Когда она вновь оказалась снаружи, в ней был сжат пистолет, направленный в голову старика.

— Вот тебе удостоверение, старый пердун. Теперь, пока я не вышиб тебе мозги, спрашиваю еще раз: ты видел когда-нибудь этого американца?

Старик перепугался.

Такие вещи он видел в американских программах по телевизору. Этот тип тоже мог быть американцем. Хуже того, судя по тому, как он коверкал язык, незваный гость вполне мог оказаться сицилийцем. Как бы там ни было, умирать ради своего постояльца содержатель гостиницы не собирался. Если только он выберется из этой передряги живым и невредимым, то прочтет у собора Святого Петра сотню «Аве Мария».

Старик кивнул, ткнул дрожащим пальцем в фотографию и промямлил:

— Я думал, что он немец.

— Мне плевать, что ты думал, — рявкнул дальнобойщик, водопроводчик или кем там был этот тип, размахивавший пистолетом. — Он здесь?

Старик почувствовал, что его мочевой пузырь не выдержал напряжения. Теплая струя потекла по ноге, штанина намокла и сразу же сделалась холодной. Он очень надеялся, что тип с пистолетом этого не заметит. «Доползу до Святого Петра на своих артритных коленях, пусть только он оставит меня в покое».

— Этот господин только что ушел. Как раз перед вашим приходом. С женщиной.

У старика чуть не подогнулись от облегчения ноги, когда пистолет вернулся под нагрудный клапан комбинезона.

— Пара на мотоцикле?

Владелец pensione решительно кивнул и подтвердил:

— Да-да. Это были они. Поехали в направлении Флоренции.

— А это ты откуда знаешь? — с подозрением в голосе спросил незнакомец.

Не будь старик так перепуган, он стукнул бы себя по голове от злости. «Разболтался, дурак, а теперь этот нахал еще задержится. Пусть только уйдет, и я доползу до Святого Петра на брюхе, прямо как червяк».

— Я разглядел край атласа, который рассматривала женщина. Такого цвета только та страница, на которой показана территория к северу от Рима, в сторону Флоренции.

Убийца или работяга прищурился и заявил:

— Для твоего возраста у тебя прекрасное зрение.

«Слишком много я наговорил, — подумал старик. — Меня найдут мертвым в этом pensione, куда я вложил то, что заработал за всю жизнь. Я не только доползу на брюхе до Святого Петра, но возьму все, что заплатил этот проклятый немец или американец, и опущу в кружку для милостыни в благодарность за избавление».

Человек с пистолетом резко повернулся на каблуках тяжелых рабочих ботинок и вышел, оставив старика стоять с разинутым ртом посреди прихожей. Бедняга избавился от мерзавца. Впрочем, оно и к лучшему. Задержись этот поганец здесь еще хотя бы на минуту, хозяин гостиницы, пусть и старик, набросился бы на него, отобрал бы пистолет и пристрелил бы негодяя, как это делают американские полицейские в фильмах, которые показывают по телевизору. Как там они говорят? Ах да: «Ну, давай-давай, щас нарвешься!»

3

Умбрия. Спустя два часа

Съехав с автострады, они миновали скопище мотелей, которые были бы уместны возле любого магистрального шоссе в Америке. Следуя за караваном грузовиков, мотоцикл прополз через современную часть, свернул с главной улицы и начал подниматься все выше.

Из всех горных городов, в которых довелось побывать Лэнгу, лишь Орвьето не имел сильно пересеченного рельефа. Старинный город, обнесенный стеной, взгромоздился на плоскую вершину обрывистой возвышенности. На юго-западе Америки такой геологический феномен называется меса. Транспорта было совсем немного. Туристы еще не разнюхали про это место. Обширная автостоянка подле центральной площади пока пустовала, но красноречиво говорила об амбициях горожан.

По извилистым узким улочкам Лэнг доехал до виа Маурицио и пьяцца Думо, над которой возвышался собор. Изобилующая золотом мозаика, украшавшая фасад пышного здания, построенного в стиле итальянской готики, сверкала в лучах утреннего солнца, еще не успевшего высоко подняться. В отличие от более известных городов северной части Тосканы, автомобилей на площади было совсем немного. Лэнг без труда нашел место, где поставить мотоцикл, и придержал его, чтобы Герт могла слезть.

Они вошли в притвор храма и остановились, давая глазам время привыкнуть к полумраку. В боковых приделах мерцали свечи, отчего фрески будто двигались. Там, где трансепт пересекал центральный неф, выше хоров располагалась платформа, от которой расходились яркие лучи света.

Искусно украшенный алтарь тоже озаряли свечи. В их колеблющемся пламени казалось, будто распятый Христос корчится на кресте. В приделе, расположенном справа от святыни, сиял электрический свет, казавшийся в этих древних стенах странным анахронизмом. Пол там был устлан тряпками. Куда ни глянь — всюду кисти, шпатели, баночки и тюбики с красками. Но даже этот беспорядок не портил впечатления от выписанных яркими красками фигур, рушащихся в бездну. На фреске был изображен любимый сюжет итальянских художников — Страшный суд.

Неважно, кто написал эту фреску — Микеланджело, Бернини или кто-то еще. Лэнга этот сюжет всегда наводил на мысль о холостяцком баре поздней ночью с пятницы на субботу.

Возле стены возвышались леса. На них, примерно посередине изображения страдающих душ, обреченных проклятию — или тех, кому предстояло этой ночью спать поодиночке, — стояли три человека и рассматривали одну из фигур. Двое одеты в комбинезоны. На третьем была сутана, изрядно перемазанная красками.

— Фра Марченни! — позвала Герт.