Секрет Жермены
Шрифт:
Но больше всего поразило Жермену в ней удивительное сходство с Бобино и с Сюзанной де Мондье. Та же улыбка, одновременно нежная и печальная и, наверное, бывавшая очень веселой в дни радости, та же посадка головы и, странное дело, даже такая же родинка на левой щеке.
– Войдите, дитя мое! – сказала Маркизетта голосом, изумившим Жермену не меньше, чем наружность.
Девушка чувствовала себя очень взволнованной, но старалась скрыть это, чтобы женщина не приняла ее за сумасшедшую.
Гостья не могла решить, с чего начать страшный откровенный разговор. После неловкой паузы Жермена отважилась.
– Мадам, – начала она тихо, так чтобы не донеслось до Жозефины. – Выслушайте меня без предвзятости… не выражайте, пожалуйста, протеста… сохраняйте спокойствие…
– Говорите, дитя мое, – сказала Маркизетта, наверное давно привыкшая к откровенностям несчастных помешанных.
– Я многим рисковала, чтобы попасть сюда… Я приехала одна… чтобы увидеть вас… говорить с вами… Вы сейчас узнаете почему. Вместо того, чтобы впустить в качестве посетительницы… меня встретили как… пациентку… посадили в камеру, облили холодным душем… Но я не сумасшедшая… Не качайте головой… Я в полном рассудке… Посмотрите на меня внимательно… Разве я похожа на этих несчастных безумных, которые сначала меня испугали, а потом внушили жалость? Поверьте мне! Поверьте, прошу вас!
– Бедное дитя! – прошептала женщина с глубоким состраданием.
«Боже мой! Она все-таки принимает меня за сумасшедшую! – подумала Жермена. – Потому что живет среди умалишенных и, может быть, сама стала такой. Пускай! Сначала я все скажу, а после увидим!»
– Знаете ли вы женщину по имени Башю, по прозвищу Бабетта, которая делает тайные аборты?..
При этих словах Маркизетта побледнела и произнесла:
– Говорите тише!
– Хорошо, но ответьте же!
– Знаю… знаю… даже слишком хорошо, к несчастью.
– И пьяницу Лишамора, ее муженька, которого на самом деле зовут Пьер Кастане, он – брат здешнего доктора… Тоже знаете?
– Да… Этот негодяй!..
– Наконец, графа Мондье… вашего палача… и моего также…
– Мондье! Вы сказали Мондье?! – переспросила женщина с выражением ужаса.
– Это еще не все! Знаете ли вы двух детей… ваших детей… Жоржа и Жанну?..
– О!.. Вам все известно… Кто вы такая?
– Друг, которого соединяет с вами общность судеб.
– Но как вы раскрыли страшную тайну?
– Позднее узнаете… Я вам все расскажу. А теперь, вы все еще считаете меня безумной? Да, я едва не лишилась рассудка от стыда и от ненависти к бандиту, что обесчестил меня!
Маркизетта, совершенно бледная, тихо плакала.
– Я верю вам. Верю, – шептала она. И, видя, что Жермена собирается уходить, сказала: – Останьтесь еще ненадолго!
– Сейчас нельзя, увидимся завтра. Если будем говорить подолгу, мы вызовем подозрение у тех, кто нас упрятал сюда и кто стережет. Доверьтесь мне вполне, и я вас спасу.
– Невозможно! Я уже восемнадцать лет здесь пленницей. Понимаете! Меня целую вечность держат под стражей… Я потеряла всякую надежду. Страдания сломили меня.
– Надейтесь! Клянусь! Я освобожу вас! И дам возможность насладиться местью.
ГЛАВА 11
Разумеется, Жермена, как обещала, пришла на свиданье. Но перед тем она не выказывала сильного стремления к встрече с Маркизеттой, чтобы надежнее обмануть надзирательницу, заставить по-прежнему думать о себе как о тихой помешанной. Следовало делать вид, что ее вообще ничего особенно не интересует, и разыгрывать переменчивость в настроениях, характерную для душевнобольных.
Приспособление Жермены к обстановке лечебницы могло бы показаться слишком быстрым, но так как Жозефина была рада избавиться от необходимости слишком строго наблюдать за подопечной, то не обратила внимания на легкость привыкания больной. И сама напомнила о визите:
– Ну как, пойдете сегодня к Маркизетте?
– Ведь правда! Пожалуй…
– Она наверняка ждет, у нее всегда бывают разные сладости, фрукты… Она вас угостит. Вы ведь любите вкусненькое?
– Очень люблю! – сказала Жермена, чтобы подкрепить желание увидеть Маркизетту добавочным поводом.
– Я вас там оставлю часа на два, на три, вы поболтаете, развлечетесь, и она тоже, – сказала надсмотрщица, не подозревая об их сговоре.
Через пять минут Жермена уже была у Маркизетты, та, видимо, действительно очень ждала, но все-таки отнеслась еще не с полным доверием.
Видя сдержанность женщины, находившейся так долго в незаслуженном заключении, Жермена решила для начала рассказать ей собственную печальную историю.
Она поведала все от того момента, как была похищена, изнасилована графом Мондье и как спасли ее русский князь Мишель Березов с художником Морисом Вандолем, а потом Мишель выхаживал во время смертельной болезни у себя дома, увез в Италию, чтобы обоим спастись от преследований, но там бандиты похитили князя, после чего случился странный недуг, а затем Березов оказался разорен, по возвращении в Париж они бедствовали. Рассказала об их ужасной жизни на улице Мешен и о покушении на убийство их доброго друга Бобино. В общем, ничего не скрывала и, говоря о своих горестях, как бы вновь переживала их сама.
Маркизетта слушала ее с большим вниманием, потом с состраданием, а под конец и прерывала исповедь рыданиями.
– О бедное дитя! Какие муки! Почти как в моей жизни, но мне пришлось еще тяжелее, чем вам.
– Я еще далеко не обо всем упомянула, вы узнаете, что было потом, если захотите выслушать продолжение.
– И вы не сошли с ума после всего, что пережили!
Жермена радостно вскрикнула:
– Наконец-то вы поверили, что я не впала в умопомрачение, что моя голова выдержала все испытания, даже заключение в эту лечебницу.
– Да, дитя мое, верю, вы вполне в здравом уме, извините за вчерашнюю недоверчивость. Но ведь мне столько раз приходилось слушать здравые на первый взгляд рассуждения здешних несчастных, всегда кончавшиеся каким-нибудь бредом, что поневоле станешь подозревать чуть не каждого…
– Но вы-то сами, мадам, как смогли выдержать столько лет жизни в этом аду и не потерять разум? И простите меня за то, что я ожидала увидеть вас если не совсем помешанной, то все-таки не вполне в здравом рассудке.