Секрет Жермены
Шрифт:
Жермене было тогда четырнадцать. Берте – двенадцать и Марии – десять лет За время болезни кормильца истратили все скромные сбережения, вдова осталась без средств к существованию. Ценой неусыпных трудов она сумела поднять на ноги трех дочерей. Теперь плохие дни остались позади и семья могла, не терпя больших лишений, сводить концы с концами.
Жермена работала в ателье, Берта занималась швейной работой дома, Мария ей помогала. Трудились очень усердно и не жаловались, считая, что такова участь всех бедных людей.
И чувствовали себя счастливыми, как может быть счастливой та семья непритязательных тружеников, где царят мир и любовь.
Минувшей зимой в мансарде над квартирой мадам Роллен поселился восемнадцатилетний юноша – Жан Робер, хорошо сложенный; с приятным выразительным лицом, весьма порядочный и всегда веселый.
Он был найденышем. Морозным вечером его обнаружили полуживым на ступенях театра «Бобино», и впоследствии товарищи дали ему прозвище Бобино, что мальчику понравилось. Подружившись с семьей мадам Роллен, он постоянно по-соседски оказывал вдове услуги. Встретив ее около дома, идущую с ведром к водопроводной колонке, выхватывал ведро из рук и мигом приносил полное на пятый этаж. Поднимал туда же вязанку дров или корзину с высушенным бельем. Ставил под навес ручную тележку, увидав, что мадам Роллен совершенно без ног возвращается после распродажи овощей. Учил девочек милым песенкам, показывая мелодию верным и приятным голосом, рассказывал интересные новости, иногда угощал фунтиком жареных каштанов, дарил дешевый журнальчик или букетик цветов. При этом не отказывался от заботы со стороны семьи Роллен: от мелкой починки рабочей куртки, от небольшой уборки в мансарде, от чистки бензином воротника.
Он любил трех девушек как сестер, но шутя иногда называл Берту будущей женой и с явной нежностью смотрел на милое личико. При этом и мадам Роллен снисходительно улыбалась и думала: «А почему бы и нет! Через три-четыре года он станет очень хорошей партией для дочки, честный, работящий, совсем не гуляка и владеет прекрасным ремеслом».
Жан Робер, по прозванию Бобино, работал в типографии «Молодая республика». Мастер высокой квалификации, он занимался версткой газетного листа и по праву гордился этой специальностью, приличным заработком, часть которого откладывалась для исполнения заветной мечты – покупки велосипеда. Ради этого Бобино отказывал себе в маленьких удовольствиях – рюмочке перед завтраком, хорошем табаке, в покупке книг, в обновлении одежды. И как же он радовался, когда наконец мечта осуществилась. Молодой человек как гонщик летел в типографию на новенькой машине! Он так гордился приобретением, что, кажется, сам президент Франции и все монархи мира уже не возвышались над ним. Было необыкновенно приятно нестись с ветерком, и Жан даже жалел, что типография находится не на другом конце города и он не успевает достаточно насладиться быстрой ездой за время пути.
ГЛАВА 4
Ночь на восьмое октября, такая долгая для Жермены, тянулась еще более томительно для ее матери, с нетерпением ожидавшей возвращения дочки. Мадам Роллен не ложилась, она все время прислушивалась, ожидая услышать звонок в дверь, голос Жермены, отвечающей консьержке, а потом ее легкие шаги по лестнице. После двух часов беспокойство начало расти с каждой минутой, и, когда будильник пробил три часа, тревога дошла до предела.
– Еще не вернулась? – послышался сонный голос Берты из соседней комнаты, где она спала вместе с Марией.
– Нет, девочка, – ответила ей мать, чуть не заплакав.
– Я не слышала, чтобы вернулся Жан.
– Да, ведь правда, – равнодушно сказала женщина, всецело поглощенная мыслью о дочери.
И в самом деле, почему надо беспокоиться о Бобино, ведь он мужчина! А Жермена – восемнадцатилетняя девушка и такая красивая… Идет так поздно и так издалека по Парижу, полному опасных ночных прохожих.
У мадам Роллен оставалась последняя надежда, что Жермену до утра задержали на работе. Есть у нее совесть, у мадам Лион, так изводить молоденьких трудолюбивых бедняжек? И несчастная мать дала себе слово запретить Жермене сверхурочные часы.
Решив пойти рано утром в мастерскую, мадам Роллен легла, но заснуть не смогла ни на минуту. В половине седьмого встала и, как всегда, постучала Бобино, чтобы разбудить, однако против обыкновения молодого человека не оказалось дома. Она очень удивилась. Поцеловала девочек и сказала:
– Больше не могу ждать… Побегу к мадам Лион. Если Жермена придет раньше меня, скажите, что я скоро вернусь.
Берта и Мария сделали все необходимое по хозяйству и с тяжелым сердцем сели за работу.
Пробило десять, потом одиннадцать, наконец, полдень. Скромный завтрак семьи остыл. Девушки даже не решались говорить между собой, боясь разрыдаться.
Раздался звонок в дверь.
– Это они! – Берта бросилась открывать.
Но вошла консьержка спросить плату за квартиру. Берта достала семьдесят франков мелкой монетой, дала их ей и вежливо сказала:
– Мадам Жозеф, напрасно вы трудились подниматься за ними, я бы принесла чуть позже.
Консьержку, разумеется, распирало желание поговорить, но Берта учтиво проводила ее до дверей.
И снова они сидели в тяжелом ожидании, когда в дверь опять постучали, появился мужчина в черной форменной одежде с золотыми пуговицами, на околыше фуражки сияли буквы: О. и Б., что означало, – и это знали все парижане, – «Общественная благотворительность».
Пришелец поклонился с печальным и смущенным видом, отказался присесть и нерешительно спросил:
– Я не ошибся?.. Мадам Роллен… Это здесь?
– Да, месье. Что вам угодно?
– Я – служащий «Общественной благотворительности», Послан по поручению директора госпиталя Ларибуазьер.
– Госпиталя Ларибуазьер… – в недоумении и страхе повторила Берта.
– Да, мои девочки, – сказал незнакомец, испытывая искреннее сострадание. – Я должен вам… Будьте мужественны, милые… Известие тяжелое.
– Сестра!.. Жермена!.. – вскричали в один голос обе. – Поскорее, что с ней?!
– Весть не о сестре, – сказал служащий, он уже догадывался о цепочке несчастий, – а о вашей маме.
– Мама! – Берта пошатнулась.
– Мужайтесь, дети мои, – повторил служащий, поддерживая Берту. – Маму сбила лошадь. Директор госпиталя послал меня сообщить об этом несчастье и разрешит вам повидаться с ней.
– Но она не умрет?! Мама!.. Нет, это невозможно… Она не умрет! Скажите, ведь она ранена не серьезно?..
Человек сказал просто:
– Едем скорее!
В ателье мадам Роллен заставили долго ждать, наконец вышла старшая мастерица мадемуазель Артемиз. Она показалась в дверях, словно министр, одолеваемый просителями.