Секрет Жермены
Шрифт:
– Не убивать! Не увечить!
Тогда бандит навалился на Мишеля и крепко придавил к полу. Князь, отпустив при этом Бамбоша, моментально схватился с Пьером, пытаясь выбраться из-под него, но тот, чрезвычайно сильный, не поддался. В это время Бамбош успел вздохнуть и зубами впился князю в икры, а Мондье, мигом сделав петлю из шелкового шнура от портьеры, связал пленнику ноги.
Русский богатырь отбивался от троих, но не мог сладить. В это время Пьер вскочил и отработанным приемом набросил на противника смирительную рубашку.
Когда Березова связали, Мондье, все время сохранявший спокойствие и хладнокровие, приказал посадить князя в кресло. Из предосторожности Пьер привязал спеленатого к высокой деревянной спинке веревкой так, что пленник лишился возможности двигаться.
Граф прервал мрачное молчание, сопровождавшее эти приготовления, сказав:
– А теперь начнем забавляться.
Бамбош хрипел и отплевывался, ругаясь:
– Проклятый казак, ты мне заплатишь за это и подороже, чем на рынке!
Видя мрачное спокойствие графа, глаза Бамбоша, полные ненависти, и зверскую физиономию слуги, Мишель думал: «Они сейчас начнут как-нибудь особенно жестоко меня мучить, может быть, на всю жизнь изуродуют».
Он как молитву повторял про себя милое имя Жермены и ждал, прямо глядя на графа.
К его великому удивлению, граф воскликнул:
– Отлично! Вот то, что нам надо. Спокойно, не шевелитесь, как говорят фотографы.
Он сел против Мишеля, почти касаясь его колен своими. Потом уставился в глаза князя острым, каким-то проникающим вглубь взором. Естественно, молодой человек не понял намерений негодяя и нарочно не отводил взгляда, как бы скрещивая незримые шпаги.
Так продолжалось минут пять: ни один, ни другой, казалось, не брал верх в этой то ли странной дуэли, то ли детской игре в гляделки.
Мишель начал слегка розоветь, а Мондье, наоборот, – бледнеть. Но вот князь почувствовал некую смутную неловкость, еще не понимая ее причины.
– Что вы от меня хотите? – наконец спросил он бандита, продолжавшего спокойно, уверенно смотреть русскому в глаза.
– Усыпить вас.
Березов засмеялся.
– А!.. Сеанс гипноза, – сказал он. – Предупреждаю, вы зря тратите время… Меня уже пытались усыплять, но безуспешно. Я совершенно не поддаюсь так называемым флюидам… А потом… зачем это вам?
– Чтобы позабавиться.
– Значит, вам это не удастся.
– Ошибаетесь, ваши глаза уже начали блуждать… Веки тяжелеют… Вас скоро охватит сон… Вы заснете… Спите!.. Спите… Спите… Я так хочу!
С большим усилием Мишель перебарывал уже одолевавший его сон. «Нет, я не засну, – подумал он, – я не хочу засыпать, я не засну».
Он напряг все душевные силы, чтобы не поддаться упорному, властному взгляду.
Мондье продолжал настойчиво повторять:
– Спите… Спите… Спите… Я этого хочу!
Березов мучительно сопротивлялся, хотел представиться невосприимчивым, но чувствовал, что его осиливает дремота, и с ужасом думал: если я засну, я стану послушным инструментом в руках мерзавца, и он воспользуется этим и злоупотребит моей волей, вернее, безволием.
– Можете продолжать так до бесконечности, ничего у вас не выйдет, – говорил князь, лишь бы не молчать, не поддаться этому властному сильному взору, непонятному воздействию; говорил, отгоняя дрему, говорил, чтобы говорить, и понимал: кажется, этот негодяй его уже одолел. – Можете забавляться, как балаганный фокусник, на меня это не действует.
А сам думал: «Неужели я впаду в этот таинственный сон, я же видел, как Мондье погружал в забытье своих карточных партнеров, и в беспомощном состоянии те проигрывали ему крупные суммы… Неужели Мондье действительно обладает такой безграничной гипнотической силой, что она распространяется не только на частные случаи вроде игры в покер [69] , но и на многое другое…»
Чувствуя, что упорно повторяемый призыв Мондье «спите» действует на него все сильнее, Березов подумал, что резкая физическая боль может его отрезвить, закусил язык и плюнул графу в лицо набравшейся во рту кровью. Мондье отшатнулся и на какое-то время отвел глаза.
69
Покер – азартная карточная игра.
Мишель вздохнул свободнее и подумал: да, с помощью боли он сможет устранить действие гипноза.
Мондье не горячась вытер лицо, сказал Пьеру:
– Завяжи ему рот, – и продолжал воздействовать на своего врага со все возрастающей энергией.
«Не дурак ли я, – подумал Мишель, – ведь мне только стоит закрыть глаза, и я избегну его змеиного взгляда, который меня мучает».
Видя, что Мишель опустил веки, Мондье прошептал:
– Вот теперь он в моей воле!
Граф стал тихонько нажимать на глазные яблоки князя, все время повторяя:
– Вы спите… Вы спите…
Так продолжалось минут пять. Потом Мондье знаком показал Пьеру, чтобы тот снял со рта князя платок, и спросил:
– Вы спите, князь?
К удивлению молчаливых зрителей Пьера и Бамбоша, князь глухим голосом ответил:
– Да.
– Теперь он в моих руках! – с торжествующей улыбкой воскликнул бандит. – Дело было трудным, это животное меня измучило. Пьер! Подай бордо и бисквит! Твое здоровье, Бамбош!
– За ваше, патрон! – сказал Бамбош, чокаясь. – А теперь что вы будете делать?
– Увидишь! И будь готов к самым ошеломляющим неожиданностям.
Распив бутылку вина, негодяи подошли к связанному Березову.
– Вы продолжаете спать? – спросил Мондье.
– Да, – ответил князь невнятно.
– Вы будете меня слушаться?
Князь не откликнулся, тогда Мондье настойчиво проговорил:
– Вы будете меня слушаться, или я вас прожгу насквозь раскаленным Железом.