Секретарша генерального

Зайцева Мария

Короче говоря, все шумели, бряцали оружием и мерялись достоинствами, Потом приехала Марина и начала падать в обморок и заламывать руки, главврач, который, как я поняла, был либо подкуплен, либо просто имел свой процент от будущего куша, кричал, чтоб все покинули помещение, а по его бегающим глазам я понимала, что ни в коем случе нельзя ему позволить оставить отца в больнице. Хотя, после такого шума, вряд ли он на что-то решится, но... Мало ли... У отца слабое сердце, все что угодно может произойти. В итоге Сергей переговорил еще раз по телефону, передал трубку местному начальнику полиции, которого с главврачом связывали,

похоже, или родственные или дружеские отношения, очень уж он показательно не обращал внимания на наши справедливые требования, и тот, после короткого разговора, замолчал и снял своих людей с объекта. 

Марина упала в обморок по-настоящему, но всем уже было не до нее. 

Я побежала в палату к отцу и застала этого невозможного человека за флиртом с симпатичной медсестрой! 

У меня даже руки опустились. И такое зло взяло! Мы там, понимаешь, его жизнь спасаем, а он ни сном ни духом! Развлекается!

Правда потом я поняла, что первое впечатление было обманчивым, отец явно чувствовал себя не очень хорошо. Но действие того препарата, которым его здесь пичкали практически сутки, уже ослабло. И он находился в своем уме. И твердой памяти. 

Поэтому меня обнял, ситуацию понял, потребовал телефон, потому что, как оказалось, его и этого лишили. И он как раз пытался уговорить медсестру дать ему трубку. 

Ну а дальше уже все завертелось так, как надо было моему неугомонному и очень злому, насколько позволяло его состояние, папаше. 

Я прямо выдохнула, заметив знакомый бесовский блеск в глазах. И даже слегка пожалела свою, уже, наверно, бывшую мачеху. Несладко ей приедтся. Отец умеет мстить изощренно. 

Сергей, посчитав свою миссию выполненной, деликатно оставил нас наедине. Я даже удивилась, не замечала за ним подобного. Я вообще много чего раньше не замечала, оказывается... 

– Это чего за черт с тобой?
– папаша, как всегда, отличался тактом. 

– Это, между прочим, человек, который спас твою жизнь, - мне стало обидно за такое пренебрежительное отношение к своему спутнику, совершенно бескорыстно оказывающему помощь. Бесценную, между прочим!

– Да я понял, солдафон бывший, казармой за километр прет. Ты с ним спишь? 

А вот это уже грубо. Но привычно.

– Не твое дело, - огрызнулась я, тут же вспомнив, почему я пять лет назад уехала из родного гнезда, куда глаза глядят. 

– Спишь значит... 

– Отец!

– Да ладно выделываться, не девочка же. Благодаря Артурчику, скотине. Ну ничего, он свое получил... 

– так, я этого слушать не собираюсь больше, - я поднялась с твердым намерением выйти из кабинета. Хорошенького понемножку. Не умер - и ладно. Могу свою дочернюю миссию считать исполненной. 

– Погоди, дочь...

Ого... Как назвал-то... Ради этого можно и остановиться. 

– Слушай, - отец был серьезен и собран. Вот все же, какой у стариков бешеный запас прочности! Сутки валялся в отключке, а тут - раз, встряхнулся - и опять готов править миром! Бесподобно.
– Ему спасибо, конечно, скажу. И отблагодарю. Но ты подумай, не пара он тебе. Он, зверюга, смотрит, словно сожрет сейчас. Не надо тебе такого, дочь... 

А вот второй раз уже не впечатляет! Переборщил!

Я сухо попрощалась и вышла из палаты, сопровождаемая привычным: "Эльфийка, бл*, и в кого такая..."

Сергей ждал у палаты,

висел на телефоне, кому-то что-то отрывисто рявкая, приказывая. Я замерла, рассматривая его широченную спину, обтянутую белой рубашкой, руки, с видневшимися из-под закатанных рукавов затейливыми татуировками. Мощный загривок. Хищные, мягкие, звериные повадки. И удивлялась, как это я его до сих пор, даже после всего произошедшего, считала тюфяком? И где были мои глаза до этого? И как бы я справилась без него? Я отдавала себе отчет в том, что одна я бы дальше охраны не прошла. А, учитывая связи главврача и его личную выгоду, вполне могла оказаться за решеткой по какому-нибудь надуманному обвинению. И, пока я решала бы вновь возникшие проблемы, с отцом успели бы разобраться. 

Сергей, которого я подозрительно быстро даже про себя перестала звать гоблином, спас моего отца. И меня спас. За это он заслужил, как минимум, благодарности. От отца он ее получит, конечно, в денежном варианте, и не факт, что примет. А от меня? Он ждет чего-нибудь от меня? 

Тут Сергей закончил разговор и обернулся. Посмотрел на меня, и в его взгляде появилось настолько привычное уже за четыре года выражение обожания, что я даже немного подуспокоилась. И пришла в себя. Чего бы он ни хотел за свою помощь, вознаграждение мы не оговаривали. Думаю, мы сможем прийти к общему знаменателю.

– Ты чего, принцесса?
– озабоченно спросил он и подошел ближе, - проблемы опять? С отцом что-то? Врачи нужны еще? 

– Нет...
– я смотрела ему в глаза, твердо и уверенно, - через несколько часов прибудет самолет, его перевезут в питерскую клинику. Здесь ему оставаться, конечно же, нельзя. Он связался с нужными людьми, все будет хорошо. 

– Ты смотри, если еще нужна помощь, я без проблем. Только скажи, все решим. 

– Сергей...
– я впервые его так назвала и заметила, как он вздрогнул, а потом улыбнулся. И эта улыбка была совсем не похожа на ту прежнюю, дебильно-восхищенную, что, как мне раньше казалось, навсегда поселилась на его физиономии, - вы и так много сделали. Вашу помощь невозможно переоценить... Спасибо вам. И, если вам что-то понадобится, какая-то услуга или помощь... Поверьте, мой отец и я, мы...

– Херню говоришь, принцесса, - по мере того, как я говорила, лицо его мрачнело, и в финале моей речи стало совсем неулыбчивым и даже напряженным.

Что я сказала не так? 

– Мне не надо от тебя ничего. Совсем. Я бы это для кого угодно сделал, потому что это неправильно, так крысятничать. За это наказываать надо. 

– Для кого угодно...
– эхом повторила я, не понимая, почему эти слова так неприятны. 

Сергей хотел что-то сказать, но потом передумал, судя по всему. Посмотрел на меня с каким-то сожалением и даже грустью. 

– Ночью самолет, принцесса. Пора обратно. Я гостиницу забронировал, если отдохнуть захочешь. 

– Нет, только после того, как отец улетит. 

– И то верно. Пошли поедим? 

– Нет, спасибо. Я лучше тут. 

– Ну, тогда и я тут. 

После этого он уселся на кушетку и опять углубился в телефон, кому-то бесконечно названивая и утрясая какие-то дела. 

А я села неподалеку и попыталась отключиться хотя бы на пять минут от происходящего, восстановить утраченное спокойствие и душевное равновесие. Все сложилось удачно, все было хорошо.