Секретные объекты «Вервольфа»
Шрифт:
Об этом же думал и майор Завьялов, начальник четвертого отделения в отделе у Ратнера, отвечающий за розыск агентуры немецких разведывательных органов.
В последнее время на отделение, в составе которого были всего восемь офицеров, буквально обрушился шквал информации. Разведчики и агенты «пачками» стали попадать в руки смершевцев. Если за весь 1944 год контрразведка 1-го Прибалтийского фронта задержала четыреста двадцать лазутчиков, то только за февраль 1945-го были схвачены сто двадцать четыре вражеских агента. Несмотря на то что спецслужбы гитлеровской Германии работали с предельным напряжением, развернув неслыханный фронт тайной войны против наступающей Красной Армии, общая деморализация охватила и их. «До последнего вздоха с именем фюрера» готовы были умирать лишь единицы — либо безнадежные фанатики
39
Jungvolk (нем.) — детская полувоенная организация в гитлеровской Германии, в которую принимались мальчики в возрасте 10–14 лет.
Майор сидел за столом, обхватив голову руками. Бледная переносная лампа, питаемая от движка, пульсирующим светом освещала разложенные на столе документы. Завьялов, как и большинство офицеров управления, давно не мог как следует выспаться. То в районе местечка Зеерапен [40] в подвале отдельно стоящего дома был обнаружен целый ворох документов, принадлежащих радиогруппе какого-то немецкого разведывательного органа, и оперативники вместе с переводчиками двое суток подряд разбирали радиограммы, донесения, ключи к шифрам.
40
Поселок Люблино Калининградской области.
То в районе Инстербурга [41] , можно сказать, в глубоком тылу наших войск, была окружена и захвачена группа диверсантов-штурмовиков в количестве двадцати шести человек. Они уже успели произвести несколько подрывов железнодорожного полотна на перегоне Гумбиннен [42] — Инстербург, совершить нападение на танковую колонну в районе Гросс-Скайсгиррена [43] , перерезать кабель в районе командного пункта стрелковой дивизии вблизи Гольдбаха [44] , коварно убить около десятка советских офицеров.
41
Город Черняховск Калининградской области.
42
Город Гусев Калининградской области.
43
Поселок Большаково Калининградской области.
44
Поселок Славинск Калининградской области.
Совсем недавно в тридцати километрах юго-западнее того же Инстербурга немцы выбросили парашютный десант в составе двадцати пяти диверсантов, окончивших «партизанскую школу» в Иенкау под Данцигом [45] . Головорезы, прошедшие специальную подготовку, были в гражданских костюмах, поверх которых были одеты красноармейские шинели. Каждый имел, кроме диверсионной экипировки, солдатскую книжку или рабочую книжку восточного рабочего, естественно, на вымышленную фамилию.
45
Местечко Янково Гданьские под Гданьском в Польше.
В донесении, направленном в управление «СМЕРШ», сообщалось, что эти громилы передвигались, искусно маскируясь под советских солдат, конвоирующих пленных. Потом, после того, как в результате короткого, но ожесточенного боя они были захвачены оперативно-разыскной группой контрразведки, у каждого из них при тщательном обыске были обнаружены капсулы с ядом, зашитые в пояса кальсон. Однако крайне примечательным было то, что ни один из диверсантов им не воспользовался, может быть, надеясь на удачу или на милость победителей. В конце войны никто не хотел умирать.
Майор Завьялов встал из-за стола, прошелся по комнате, достал из кармана пачку трофейных сигарет «Фемина», с удовольствием затянулся, глубоко вдыхая ароматный дым. Как только войска вступили на территорию Германии, он вдруг неожиданно для самого себя переключился на немецкие сигареты. Нет, ему нравились наши папиросы «Дукат» и «Казбек», но трофейные сигареты казались более приятными из-за их тонкого аромата и слабого душистого табака. В этом, конечно, Завьялов не мог признаться никому, боясь неправильно быть понятым. Впрочем, наблюдательный подполковник Ратнер сразу заметил перемену в привычках своего подчиненного и укоризненно сказал: «Даже если б я курил, никогда в рот не взял эту немецкую гадость».
Подполковник Ратнер смертельно ненавидел немцев — его жена и две дочери были расстреляны фашистами на второй день сразу после того, как немецкие войска ворвались в Бобруйск. Когда он допрашивал какого-нибудь разведчика или диверсанта, с его лица не сходила гримаса брезгливости и нескрываемой ненависти. Немцы при этом сразу чувствовали, что этого русского подполковника им следует опасаться больше всего. В отличие от других, например, от старшего лейтенанта Третьякова, который мог во время допроса вскочить со своего места и заорать во все горло «Говори, фашистская сволочь!» или, чего греха таить, со всего размаха садануть в скулу допрашиваемого немца, Ратнер только сузит глаза — и сидящий перед ним с ужасом ощущает безжалостную ненависть подполковника, сникает обреченно, понимая, что от этого человека ему не ждать пощады.
Завьялов попытался обобщить первые полученные данные о захваченном накануне отряде диверсантов-разведчиков, которых допрашивали сейчас сразу три оперработника.
Во-первых, все они из одного разведывательно-диверсионного отряда, заброшенного в наш тыл.
Во-вторых, диверсантов подготовил и направил разведорган, расположенный в Кёнигсберге и имеющий условный номер полевой почты «15017».
В-третьих, по ранее поступившим из Центра ориентировкам было установлено, что еще в октябре прошлого года в «гинденбургских казармах» в Кёнигсберге действовала разведывательная школа СД по подготовке разведчиков-диверсантов и радистов для действия в нашем тылу. В школу набирались, как правило, опытные фронтовики, получившие по несколько ранений на Восточном фронте и непригодные для дальнейшей службы в действующей армии…
«Стоп! — Завьялов прервал свои мысленные обобщения. — Тут что-то не вяжется. Если в школе проходили подготовку опытные фронтовики, то почему среди восьми захваченных лазутчиков, включая убитого, двое восемнадцатилетних — этот строптивый Мирус и слишком неразговорчивый Кюн?»
Завьялов закурил еще одну сигарету. «Да, да, конечно. Сегодня же не октябрь сорок четвертого, а конец марта сорок пятого. Немцы вынуждены готовить и посылать на задание тех, кто есть, в том числе и этих молодых фанатиков, не знающих никакого другого воспитания, кроме гитлеровского».
Майор Завьялов был прав. Человеческие ресурсы Германии, впрочем, как и военно-экономические, были на исходе. В разведшколы агентуру навербовывали в массовом порядке, уже долго не раздумывая о профессионализме или навыках, полученных на фронте. Главное управление имперской безопасности в Берлине требовало от всех периферийных органов СД активизировать работу по заброске агентуры в тыл наступающих советских войск для того, чтобы «парализовать и деморализовать противника». Не менее активно работала и военная разведка, оправившаяся после разгрома абвера в 1944 году [46] . IV отдел РСХА, больше известный как гестапо, также, где только мог, насаждал свою агентуру из бывших восточных рабочих, перемещенных лиц, немецкого гражданского населения.
46
После покушения на Гитлера в июле 1944 года, в котором были замешаны немало офицеров абвера, в том числе его руководитель адмирал Канарис, военная разведывательно-контрразведывательная служба была полностью реорганизована, а большая часть подразделений передана в Имперское управление безопасности.