Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа

Кунгуров Алексей Анатольевич

Меж тем проигравшие войну поляки решили взять реванш в войне пропагандистской, и в течении XVIII–XIX столетий активно внедряли в сознание идеологию украинства. Хотя, вернее будет сказать, что они лишь инициировали процесс, да и название доктрины весьма условное. Сам этноним «Украина» — польского происхождения (обозначает малопольскую окраину, край Мало-полыии). Слово «украинец» впервые начали употреблять именно поляки, пытаясь подчеркнуть некую разницу между великороссами и малороссами, которая была не больше, нежели между русскими поморами и русскими волжанами. Местные крестьяне впервые услышали эту кличку лишь в конце XIX века, когда в общественной жизни стал играть заметную роль слой полонизированной интеллигенции. Если бы Гоголю кто-то сказал, что он «украинец» по национальности, он вряд ли

воспринял эти слова всерьез. По национальности он считал себя русским, по происхождению — малороссом.

Честь выведения «украинцев», как отдельного этнического вида принадлежит австрийцам. После венгерского похода русских войск 1849 г. в Закарпатье, населенном русскими (самоназвание русины, официальное австрийское название рутены) начался процесс бурного культурного пробуждения местного населения, который грозил перерасти в движение за воссоединение с Россией. В ответ венское правительство предприняло энергичные меры по формированию преданной трону интеллигенции, с помощью которой рассчитывало контролировать русин политически и культурно.

Тут поляки с их доктриной украинства оказались как нельзя кстати. Еще со времен господства Ржечи Посполитой так сложилось, что в Восточной Галиции русским был «поп да холоп», а землевладельческая верхушка была представлена поляками, которые во что бы то ни стало старались сохранить свое экономическое господство над местным быдлом (тоже польское словечко, буквально означающее «скот» — так паны называли своих холопов). Политика австрийцев была направлена на то, чтобы полностью закрыть русским возможность получения образования. Всякий, кто поступал в учебное заведение, давал специальную клятву, начинающуюся со слов «отрекаюсь от русского имени…». Грамоте «отреченцев» учили уже не русской — специально для этого была проведена реформа языка, изменен алфавит, грамматика. Называть таких стали украинцами. Поскольку стать учителем или попом можно было только отрекшись от русского имени, созданная таким образом преданная венскому престолу интеллигенция стала украинской. Вот эти отщепенцы и приступили к массовой украинизации русского крестьянства, благо, в галицийских городах жили преимущественно лишь поляки и евреи, что исключало организованное культурное сопротивление.

Однако сопротивление возникло, и к концу позапрошлого столетия в Восточной Галиции сложились два политических и культурных полюса — украинцы и москвофилы, как стали именовать тех, кто продолжал считать себя русским и протестовал против культурного и социального ущемления по этническому принципу. Несмотря на громадное неравенство сил и возможностей у сторон, к началу Первой мировой войны трехмиллионное славянское население Галиции делилось на украинцев и москвофилов примерно поровну. С началом войны украинцами был развязан против москвофилов, как предателей и коллаборационистов, кровавый террор, множество русских было убито, тем кому «повезло», бросили в специально созданный в Телергофе концлагерь. Правда, резня продолжалась недолго, так как русские войска, разгромив австро-венгерскую армию, оккупировали Галицию. При отступлении в 1915 г. массы местного русского населения, с ужасом ожидавшие возвращения украинцев, эвакуировались вглубь России. Многие из тех, кто не бежал на восток, вскоре очень об этом пожалели.

Во второй половине XIX века немногочисленные интеллигенты-украинцы в России подпитывались идеями и деньгами из Галиции. Слой этот был поначалу ничтожно мал, но к началу XX столетия приверженцев украинства среди малороссов стало уже достаточно много. Царское правительство смотрело на это культурно-политическое поветрие без особой опаски, препятствий для издательства на «украинськой» азбуке не чинило. Правда, и желающих читать на «украинском языке» было ничтожно мало. Газет на «ридной мове» во всей Малороссии выходило меньше, чем периодики на эстонском в маленькой Эстляндской губернии (Север нынешней Эстонии).

Лишь с развалом Российской империи украинство, на котором базировался местный сепаратизм, обрело массовую общественную поддержку. Ну, массовую — это, конечно, громко сказано. На муниципальных выборах в декабре 1917 г. сепаратисты-украинофилы потерпели сокрушительное поражение. Идея самостийности не нашла никакой существенной поддержки

в народе. То есть, обыватель, конечно, не особо протестовал против киевской Верховной Рады, но воевать за Директорию, гетмана или Украинскую народную республику охотников нашлось ничтожно мало. Активную роль играли разве что галичане из числа австрийских пленных, да выдавленные из Галиции части национальной армии, когда поляки разгромили провозглашенную там Западно-Украинскую народную республику. С окончанием гражданской войны национальные страсти улеглись.

То, что мы называем украинским народом — это продукт относительно недавнего времени. Широкомасштабный процесс украинизации начался в 20-х годах и проводился со всей большевистской решительностью. Историческим анекдотом можно счесть то, что главными украинизаторами в этот раз выступили не поляки и австрийцы, а евреи. Зачем советской власти потребовалось искусственно культивировать украинство? На то были внешнеполитические резоны. Воссозданная Антантой Польша в результате агрессии 1918–1920 гг. отхватила значительную часть Малороссии и подавляющую часть Белоруссии. Поляки вовсе не отказались от идеи Великой Ржечи Посполитой от Балтийского до Чёрного моря, и вполне могли разыграть этническую карту, претендуя на всю Украину. Поэтому большевики попытались перехватить инициативу, культивируя украинство на своей территории. Этим они одновременно выбивали почву из под ног сепаратистов.

Именно тогда был создан и широко внедрен литературный украинский язык с отличным от общерусского языка алфавитом. Да, сейчас кажется совершенно неправдоподобным то, что эн-тузиасты-украинизаторы отправились насаждать украинство на Полтавщину и Черниговщину — центр формирования малороссийского диалекта, но было именно так. Родились понятия украинского народа и украинской национальности. В досоветскую эпоху понятие национальности вообще не играло особой роли, значение придавалось лишь вероисповеданию. В СССР появились писатели, пишущие на мове (до того это были лишь одиночки-энтузиасты), на украинский язык принялись переводить русские книги. Ранее это сочли бы дикостью, ибо всякий образованный малоросс знал литературный русский язык, а вот умение писать на местном диалекте вовсе не считалось обязательным.

В отличие от австрийцев, имевших большой опыт строительства лоскутной полиэтнической империи, поляки украинство поощрять не стали, а привычно приступили к полонизации, и к середине 1930-х годов добились ликвидации украинских и белорусских школ. Темп украинизации в СССР в свете этого был существенно снижен, а многих не в меру ретивых украинизаторов даже отправили в северные лагеря, продвинув таким образом черту оседлости до побережья Северного Ледовитого океана.

Но факт остается фактом — к середине прошлого века украинский этнос стал реальностью. Для придания пущей значимости был широко распропагандирован миф о двух братских народах, воссоединившихся в 1654 г., хотя в то время переход Малороссии под власть московских царей имел лишь исключительно военно-политический смысл. Тем не менее, празднование 300-летия знаменитой Переяславской рады прошло в Советском Союза с превеликой помпой. Видимо это отчасти объяснялось тем, что Хрущев был украинцем. Да, подарок на юбилей он сделал УССР поистине царский — подарил Крым. Но после свержения Хрущева стал набирать процесс стихийной деукраинизации. Русский язык совершенно естественным образом стал вытеснять искусственно созданную мову (по сути русско-польский диалект), и к концу 1980-х годов из 54-миллионного населения Украинской СССР родным языком мову признавали лишь 14 миллионов, в основном жители западных областей. При этом стоит учесть, что под родным языком они зачастую подразумевали местный разговорный диалект, а не литературный украинский язык.

Спрашивается, зачем я сейчас об этом рассказываю, и какое отношение украинская этническая мифология имеет к делу о фальсификации «секретных протоколов». Совершенно никакого, разве что в обоих случаях фигурируют поляки. Но если вы хотите понять, почему в Прибалтике в конце 1980-х годов произошло тотальное умопомрачение на почве пакта Молотова — Риббентропа, почему миллионы обывателей участвовали в актах массового психоза вроде «Балтийского пути», я рекомендую обратить свое внимание на современную Украину.