Секретный фарватер (ил. П.Павлинова)

Платов Леонид Дмитриевич

Одно из них выглядело необычно. Было сиреневого цвета и висело очень низко. Присмотревшись, Шурка различил на нем деревья! Чуть поодаль виден кусок скалы, нависший над протокой. Это мыс, и на нем возвышается маяк.

Летающий остров с маяком! Юнга подумал, что грезит, и протер глаза.

А, рефракция! Это рефракция. И о ней говорил гвардии старший лейтенант. В воздухе, насыщенном водяными парами, изображение преломляется, как в линзах перископа. Сейчас благодаря рефракции юнга как бы заглядывал через горизонт. Вот он, секретный

маяк военного времени, свет которого видела девушка метеоролог!

Миражи, рябь, солнечные зайчики… Сонное оцепенение овладевало юнгой. Радужные круги, будто пятна мазута, медленно поплыли по воде.

«Клонит в сон, да?» — пробасил Шурка голосом гвардии старшего лейтенанта. «Камыши очень шуршат, товарищ гвардии старший лейтенант», — тоненько пожаловался он. «А ты вслушайся, о чем шуршат! Ну? Слу шай! Слу шай! Вот оно, брат, что! Не убаюкивают, а предостерегают тебя. Не спи, мол, Шурка, раскрой глаза и уши!»

Шурка встряхнулся, как собака, вылезающая из воды.

Спустя некоторое время за спиной его раздался троекратный условный свист. Он радостно свистнул в ответ. К нему подползли гвардии старший лейтенант и радист Чачко.

3

— Ишь ты! — удивился Шубин, выслушав рапорт юнги. — Выходит, на бойком месте мы! А я и не знал!

Он жадно прильнул к биноклю.

Профессор Грибов учил Шубина не очень доверять вешкам, которые в любой момент может отдрейфовать или снести штормом. Главное — это створные знаки. Вешки только дополняют их. Но где же они, эти створные знаки?

В шхерах корабли ходят буквально с оглядкой, от одного берегового створа до другого.

Створными знаками могут быть белые щиты в виде трапеции или ромба, пятна, намалеванные белой краской на камнях, башни маяков, колокольни, высокие деревья или скалы причудливых очертаний.

По шхерным извилистым протокам корабли двигаются зигзагом, то и дело меняя направление, очень осторожно и постепенно разворачиваясь. В поле зрения рулевого должны сблизиться два створных знака, указанных в лоции для этого отрезка пути. Когда один створный знак закроет другой, рулевой будет знать, что поворот закончен. Теперь кораблю не угрожает опасность сесть на мель или выскочить на камни. При новом повороте пользуются второй парой створных знаков, и так далее.

Очередной буксир на глазах у Шубина обошел камни, огражденные вешкой. Возникло странное ощущение, будто он, Шубин, и есть один из створных знаков. Он оглянулся.

Оказалось, что моряки лежат у подножия высокого камня, который торчит в густых зарослях папоротника. На нем белеет пятно.

Из за спешки или по соображениям скрытности здесь не поставили деревянный решетчатый щит — просто намалевали пятно на камне. Такие пятна называются «зайчиками», потому что они беленькие и прячутся в лесу. Подобный же упрощенный створный знак был виден пониже, у самого уреза воды.

Движение на шхерном «перекрестке» было

оживленным. Тут пересекались два шхерных фарватера — продольный и поперечный. В лоции это называется узлом фарватеров. Недаром фашисты так оберегали его. Прошлой ночью вдоль и поперек исхлестали лучами, будто обмахивались крестным знамением. От этого мелькания голова шла ходуном.

А где же таинственная светящаяся дорожка? По видимому, севернее, вот за той лесистой грядой.

Шубин припоминал: вон там должен быть Рябиновый мыс, левее — остров Долгий Камень. Отсюда, из под створного знака, шхеры как на ладони! Мезенцева сумела увидеть немало интересного, но он, Шубин, увидит еще больше. Увезет с собой не одну «пометочку» на карте.

Пометочку? Вроде бы маловато.

На войне люди отвыкают воспринимать пейзаж как таковой. Пейзаж приобретает сугубо служебный, военный характер. Холмы превращаются в высоты, скалы — в укрытия, луга — в посадочные площадки. А для моряка то, что он видит на суше, всего лишь ориентиры, по которым проверяется и уточняется место корабля.(«Зацепился за ту вон скалу, беру пеленг на эту колокольню!»)

И опять шубинский бинокль замер у вешки. Милиционеров на «перекрестке» нет. Светофоры маяки работают только в темное время суток. Днем приходится полагаться на створы и вешки…

Да, это было бы занятно! Грибов назвал бы это «поправкой к лоции».

Но нет, не удастся! Солнце неусыпным стражем стоит над шхерами. Да и рискованно привлекать внимание к проливу, пока катер еще не на ходу.

Шурка с удивлением смотрел на своего командира. Тот что то шептал про себя, щурился, хмурился. Ну, значит, придумывает новую каверзу!

Однако и до Шубина постепенно начало доходить, что шхеры красивы. Эти места он впервые видел днем, хотя и считался «специалистом по шхерам».

Вот оно что! Шхеры, оказывается, разноцветные! Гранит — красный или серый, но под серым проступают красные пятна. На плитах — сиреневый вереск, ярко зеленый папоротник, темно зеленые, издали почти синие ели, желтоватая прошлогодняя трава. Гранитное основание шхер выстлано мхом, бурым или зеленоватым. Резкий силуэт елей и сосен прочерчивается над кустами ежевики и малины и между лиственными деревьями: дубом, осиной, кленом, березой. Некоторые деревья лежат вповалку, — вероятно, после бомбежки. А в зелень хвои вплетается нарядный красный узор можжевельника.

Главной деталью пейзажа была, однако, вода. Она подчеркивала удивительное разнообразие шхер. Обрамляла картину и одновременно как бы дробила ее.

Местами берег круто обрывался либо сбегал к воде большими каменными плитами, похожими на ступени.

Были здесь острова, заросшие лесом, конусообразные, как клумбы, в довершение сходства обложенные камешками по кругу. А были почти безлесые, на диво обточенные гигантскими катками — ледниками. Такие обкатанные скалы называют бараньими лбами.