Секретный фронт Генерального штаба. Книга о военной разведке. 1940-1942
Шрифт:
Гости поздравляли молодых, пили вино и говорили не о любви, а о войне. На Восточном фронте под Сталинградом шли упорные бои. Немецкие дивизии никак не могли захватить этот русский город. Заявления Гитлера и министра иностранных дел Германии Риббентропа о том, что немецкие дивизии скоро уничтожат Сталинград и выйдут к Волге, были похожи на заклинания шаманов, которые хотели, но не могли добиться успеха.
В три часа в дверь постучали. Когда Ильзе вышла в прихожую, вновь раздался громкий стук. Сердце Ильзе сжалось.
«Неужели они?» — подумала она и, подойдя к двери, спросила:
— Кто
— Гестапо!
Ответ прозвучал властно и обжигающе.
— Открывайте!
Ильзе повернула ключ в замке. Дверь обреченно распахнулась. Штёбе увидела на пороге троих гестаповцев. Они стояли, словно немецкие овчарки, в любую секунду готовые броситься на жертву и уничтожить ее. Они еще не успели задать ей ни одного вопроса, но Ильзе уже все поняла: за ней пришли.
— Вы Штёбе? — как выстрел коротко прозвучал вопрос офицера.
Ильзе утвердительно кивнула.
Гестаповцы ворвались в квартиру. Началась проверка документов. Некоторым гостям приказали по одному покинуть квартиру, но не всем.
Ильзе успокаивала друзей:
— Спокойно, родные мои, это ошибка.
— Это ошибка, — повторила она еще раз и попросила Курта Мюллера, своего сводного брата, проводить фрау Штёбе домой. Прощаясь с мамой, она сказала, успокаивая ее, что произошло недоразумение, которое скоро выяснится. Она — начальник бюро одного из крупнейших берлинских газетных концернов, который пользуется покровительством германского правительства.
Когда всех гостей проверили, гестаповцы произвели тщательный обыск квартиры, но не нашли ничего, чтобы могло их заинтересовать.
После этого офицер, недовольный результатами обыска, коротко распорядился, обращаясь к Штёбе:
— Одевайтесь!
Ильзе была одета в красивое серое платье с белым воротничком, который мягко облегал ее хрупкие плечи. Поправив перед зеркалом прическу, она спокойно вышла из квартиры. Гестаповцы приказали Карлу также покинуть квартиру.
На лестничной клетке один из солдат грубо вывернул Ильзе руки за спину и надел наручники. Ильзе поняла, что ее жизнь подвергается серьезной угрозе. Эта угроза была реальной. Она стояла рядом с ней в черной форме, словно сама смерть.
Карлу тоже надели наручники. Он не понимал, почему гестаповцы приехали на Ахорналлее и ворвались в их квартиру. Скорее всего, это была ошибка. Другой причины появления таких «гостей» на их свадьбе он не допускал, но вдруг вспомнил о предупреждении Ильзе Штёбе: «Если меня арестуют, то ты должен говорить, что передавал мне только материалы из иностранных газет…» и понял, что произошло то, чего не исключала Ильзе, — они оказались в руках гестапо…
Свадьба была прервана навсегда.
В Берлине не было тюрьмы для женщин, поэтому арестованную доставили в полицейскую тюрьму на Алек-сандрплац. Она использовалась службой безопасности Для изоляции лиц, подозреваемых или обвиняемых в антигосударственной деятельности. Ильзе втолкнули в камеру, она не удержалась на ногах и упала. Железная дверь с грохотом закрылась. Язычок мощного замка со скрежетом занял свою ячейку. В камере было мрачно и холодно. Железные клещи наручников сжимали запястья. Ильзе попыталась приподняться, но не смогла, тогда, собравшись с силами, она медленно подползла к стене и, превозмогая боль, попыталась занять вертикальное положение. Это ей удалось с большим трудом. Надо было обдумать положение, в котором оказались она и ее Карл.
Через час двое охранников повели Ильзе на допрос.
Ильзе попросила снять наручники.
— Хочешь покончить с собой? — спросил один из охранников. И добавил: — Не удастся. Это самый простой выход из этого дворца…
В тюремном коридоре было темно, пахло плесенью и кровью. Ильзе, много лет проработавшая корреспондентом известных немецких газет, подумала, что именно с описания этого страшного коридора она бы начала свой репортаж из каторжной тюрьмы, в которую журналистов никогда не пускали и никому не показывали ее узников.
У каждой диктатуры свои тайны. Гитлер боялся тайн тюрьмы Плётцензее больше всего. Чем больше узников спецслужбы прятали за тюремные стены, тем хуже было для Гитлера. Узниками Плётцензее были немцы, ради которых он начал великую войну в Европе. В 1939 году они верили ему. В 1942-м — сомневались в правильности выбранного им пути…
Следователь некоторое время пристально рассматривал стоявшую перед ним женщину. Ее нарядное платье потеряло свою свежесть, сморщилось грязными складками, правый уголок белого воротничка был оторван и свисал, словно крыло раненой чайки.
Следователь знал, что эта немка хорошо училась в школе и торговом училище, некоторое время работала в берлинском издательском концерне Моссе, была секретарем публициста Теодора Вольфа, придерживавшегося демократических взглядов. Это была зацепка, но очень старая…
Характеристики из МИДа и химконцерна из Дрездена, где работала Штёбе, тоже лежали в папке перед следователем. Он их внимательно изучил. В них были только положительные отзывы. До декабря 1941 года гестапо не располагало никакими компрометирующими данными на эту женщину. А из сведений, полученных из Бельгии в конце 1941 года, следовало, что эта женщина была агентом советской разведки. Но это требовало доказательств.
Следователь понимал, что решить такую трудную проблему будет нелегко. Если Штёбе является агентом русской разведки, то необходимо выяснить, когда и какие сведения она передавала русским? С кем работала в Берлине? Кого знает в Бельгии? Как она поддерживала связь с Москвой? Кому и как она передавала свою информацию?
Допрос начался в 18 часов. Гестаповец разложил на столе фотографии и, предложив арестованной внимательно рассмотреть их, и спросил:
— Кого из этих людей вы знаете?
Ильзе бросила взгляд на фотографии и спросила:
— Почему арестовали меня и моего мужа?
Следователь, не мигая, смотрел ей в глаза и молчал.
— Снимите наручники, — попросила Штёбе.
— Это можно, а теперь продолжим наш разговор. Вы — русская шпионка. У меня есть доказательства. Или вы их опровергните, или… Отвечайте на мои вопросы.
Ильзе не знала ни одного человека, изображенного на фотографиях. Это были немцы, молодые мужчины и женщины, некоторые из них — в военной форме, один или два офицера. Ее обрадовало, что не одна она принимает участие в борьбе против Гитлера и что на этих фотографиях не было ни одного из тех, кого она действительно знала. Значит, ее помощники на свободе.