Секс-незнакомец по соседству
Шрифт:
— Какую…
— Ты знаешь.
— Хочу тебя? Так это и так ясно.
— Еще приятнее.
— Ладно, я дам тебе в задницу?
— Лида, ты такие опасные вещи не говори, а то придется частный самолет нанимать, чтобы прямо сейчас приехать.
— Тогда что? — затаиваю дыхание. – Я люблю тебя?
— Еще раз.
— Я люблю тебя, Котяра.
— Я тебя тоже, Мышка. Я тебя тоже люблю.
Глава 66. Камиль
Питер встречает меня приветливыми серыми тучками, которые не могут испортить синее, летнее небо
К дому ее мужа я подъезжаю в шесть и, еле найдя парковку, долго сижу, смотрю на окна шестого этажа, где периодически мелькает фигурка Лиды, и подбираю слова. Спустя десять минут понимаю, что гиблое это дело. Все равно все в голове смешается, как только ее увижу. Так что выключаю двигатель, выхожу из тачки, достаю большую машинку на радиоуправлении и букет роз. Закрыв дверь, снова поднимаю голову. Там все еще мелькает Лида. Можно даже представить, как она тоже волнуется в ожидании нашей встречи, задается вопросами о разговоре, который я ей обещал.
И поднимаюсь на лифте, убеждая себя, что сначала будет разговор, а потом все остальное. Тем более Тихон дома, с ним особо не порезвишься.
С этими мыслями и нажимаю дверной звонок и жду, пряча за спиной подарки.
Что сказать? С чего начать?
Лида словно специально решает меня мурыжить. Долго не открывает, затем дверь отворяется, и на пороге появляется какой-то огромный мужик, чешет лапу о голое волосатое брюхо, а я хмурюсь. Да ну. Я не мог ошибиться.
— Тебе чего, разукрашенный?
— Мышку, — только и могу выговорить, нихера не понимая.
— Машку? Нахуй тебе моя Машка? Маша! А ну иди сюда!
— Не Машку, а Мышку.
Рядом с ним появляется женщина в мятом халате, жующая соленый огурец.
— Это кто такой?
— А я почем знаю?!
— Не ври мне, тварь! Мне еще Серега говорил из двадцать седьмой, что ты мужиков водишь!
— Да никого я не вожу!
Тут руку мне тянет что-то легкое, а я все еще в ахуе смотрю на эту орущую парочку.
Лида в бардовом халатике с запахом тянет меня вниз по лестнице.
— Эй! Ты куда пошел!
Не успеваю уйти, как мне чуть в нос не прилетает кулак. Я не теряюсь, бью его в челюсть, а за это мне в глаз прилетает другой кулак. Женский, но тяжелый. В итоге Лида вдруг кричит: «Милиция!», и парочка отползает в свою халупу, а Лида смеется и поднимает брошенный на пол букет.
— Эпичное появление, ничего не скажешь.
— Блядь, — трогаю под глазом. — У тебя же шестой.
— Пятый. На первом этаже магазины, вот ты неправильно и посчитал. Пойдем, — улыбается она так, словно готова снова рассмеяться, а я подхватываю коробку и иду с ней вниз.
— Высокие у них отношения, ничего не скажешь, — захожу в прихожую и с порога ощущаю запах моих любимых креветок и, кажется, нотки оладийй.
— Они давно вместе. Весь подъезд делает ставки, когда они поубивают друг друга, — снимает Лида тапочки, а затем наклоняется, чтобы забрать с тумбочки пакет и поставить ровно мои ботинки. Низко наклоняется. Так, что короткий халатик обнажает часть черного чулка.
Сразу в голове мелькают цифры того, когда я вообще последний раз трахался. Или хотя бы дрочил.
Я тут же бросаю взгляд на прихожую.
— А где Тихон?
— Его сегодня мама забрала. Мне показалось, что...
Договорить она не успевает. Просто касаюсь задницы и поднимаю халатик, окончательно обнажая круглый зад. Лида застывает на месте, хочет обернуться, но я не даю. Толкаю ее к стене, прижимая всем телом, и оголяю рукой прикрытую черным лифом грудь.
— Тебе очень правильно показалось. Чулки. Кружева, — щиплю я ее сосок, слушая охуенный стон. Чувствуя, как ее руки тянутся к моей ширинке. — С ума меня свести решила?
— Ты же сводил меня с ума по телефону. Разве я могла оставить это безнаказанным?
— Хотела наказать, а наказанной будешь сама, — шлепаю по заднице, а затем срываю к черту трусы, оставляя на коже отметину.
— Боюсь, это мне может даже понравиться.
— Бойся, — кусаю за ушко, чуть надавливая на живот, и разворачиваю к низкому трюмо, на который тут же ставлю ее ногу. Теперь выбритая киска виднеется во всей красе, как и мои пальцы, мягко ласкающие клитор и через мгновение теряющиеся в мягкой глубине.
Лида часто дышит, завороженно наблюдая, спешно освобождает ремень из петель, расстегивает ширинку и просто достает уже давно каменный стояк.
— Это трюмо принадлежало бабушке моей бывшей свекрови, — стонет она, пока я ласкаю головкой клитор.
— Тогда его срочно нужно окропить моей святой спермой.
— Богохульник.
Последнее слово — и мой член, словно змей-искуситель, соблазняет ее проникновением. Она широко открывает ротик, падая затылком на мою грудь. Мои пальцы сильнее сжимают задницу, двигаясь внутри все глубже. Меня штырит от эмоций, которые я только вспоминал. От фантазии, которая преследовала меня. Но ни одна из них не сравнится с реальностью, с тем, как в Лиде горячо, мягко, туго, словно кто-то силой сжимает член кулаком, давая мне вбиваться в него все чаще, все жестче. Грубее. Именно так, как нравится мне. Именно так, как нравится Лиде.
— Еще! Пожалуйста, еще.
Рука с задницы тянется к горлу, вторая рука поднимается, гладит божественно твердое бедро. Плющит, блядь. Особенно, когда рассматриваю, словно в замедленном кадре, как член входит в киску, каким влажным он выходит, каким твердым становится.
— Камиль, боже! — вскрикивает Лида, а я опускаю ее ногу на пол, прогибаю максимально в пояснице, чтобы как можно глубже входить, чтобы как можно жестче двигаться, слушая сумасшедшие вскрики своего имени, пока Лида кончает. Пока дергается в пароксизме нирваны. Во мне еще много сил, и Лида знает, что ее оргазм — это только начало. Я продолжаю толкаться в узкую, пульсирующую киску. При этом смотрю в так манящую точку между булочек. Уже не думаю, просто начинаю кружить вокруг нее, каждый раз чуть надавливая, продолжая неистово вбиваться в мягкие недра естества, пока вдруг палец не проникает в тугое колечко, а Лида шипит. Я торможу, доставая член, глядя, насколько он влажный от смазки, доставляя мне невыносимый кайф от каждого толчка внутри.