Секс в большом городе
Шрифт:
Кэрри и Мужчина Ее Мечты идут на благотворительную вечеринку в здании старого театра и чудно проводят время. У Кэрри потрясающая прическа. Вообще в последнее время она практически не вылезает из парикмахерской и когда в очередной раз говорит своему стилисту: «Я не могу себе это позволить» — он ей отвечает: «Ты не можешь себе этого не позволить».
Перед ужином Мужчина Ее Мечты со своей неизменной сигарой подошел к столу и поменял местами карточки с именами гостей, и теперь они сидят рядом. «Плевать я на них хотел!» — говорит он. Они весь вечер держатся за руки, так что один
— Как всегда неразлучны.
За чудным вечером следует такая же неделя, и тут Кэрри снова переклинивает. Может, все из-за того ужина с друзьями, где были их знакомые с детьми. Кэрри пошла с ними на улицу кататься на игрушечных автомобилях, и один из карапузов все время выпадал из ее машины. А потом вышли родители, наорали на них и велели вернуться в дом, что было не совсем справедливо, поскольку никто в общем-то не пострадал.
Она опять начинает терзать Мужчину Своей Мечты.
— Как думаешь, мы с тобой очень близки? — спрашивает она перед сном.
— Иногда, — отвечает Мужчина Ее Мечты.
— Иногда — это не ответ, — говорит она. И продолжает к нему вязаться, пока он не просит ее дать ему поспать. Но на следующее утро все повторяется.
— Слушай, ну вот зачем ты это делаешь? — спрашивает Мужчина Ее Мечты. — Ну почему ты не можешь переключиться на что-то хорошее, как на прошлой неделе?
Он подходит к кровати.
— Ну-у, опять эти грустные глазки!.. — воркует он, и она готова его убить. — Мы с тобой потом об этом поговорим, ладно? Даю слово, — заверяет Мужчина Ее Мечты.
— Если только у нас будет это «потом», — отвечает Кэрри.
Многолюдный фуршет в честь знаменитой пиарщицы (назовем ее Сэнди) в особняке на Пятидесятой Ист-стрит. Лиза в числе приглашенных. Ее муж, привлекательный бизнесмен, нехотя тащится вслед за ней.
Потягивая розовую «Маргариту», Лиза неторопливо рассказывает:
— Когда я решила вплотную заняться поиском мужа, то первым делом постаралась припомнить, где я чаще всего знакомилась с мужчинами. Выяснилось, что не столько в «Бауэри», сколько на частных вечеринках. Ну я и прошлась частым бреднем по всем вечеринкам у всех своих знакомых.
— Когда знакомишься с мужчиной, первое время — никаких больших тусовок. Это самоубийство. Никаких вечерних платьев. Никаких светских раутов. Никакого напряга. Мужчина должен с вами отдыхать. Вы должны излучать уют. Поговорите о них самих — большинство мужчин в глубине души так и остались четырнадцатилетними подростками.
Офис Труди. На столе — фотография кудрявого мужчины на фоне дюн. Она кивает на фотографию:
— Мой муж — просто чудо. Понимает меня с полуслова. Главное — найти своего человека, а остальное приложится. Если люди все время ругаются или устраивают сцены — что-то тут не так. Мой муж со мной вообще никогда не спорит. Мы никогда ни о чем не ругаемся. Он уделяет мне столько времени, что в тех редких случаях, когда ему хочется что-то сделать по-своему, я иду ему на уступки.
И вдруг ни с того ни с сего все налаживается. Звонит Мужчина Ее Мечты.
— Чем занимаешься?
— Да в общем как всегда, — отвечает Кэрри, — пишу.
— О чем?
— Помнишь, мы с тобой когда-то мечтали, как переедем в Колорадо, станем разводить лошадей и всякое такое? Вот об этом и пишу.
— Да, — говорит Мужчина Ее Мечты. — Красивая история.
19
Мужчина Ее Мечты звонит из Китая в расстроенных чувствах — он отправил багаж экспресс-почтой, и его потеряли, и теперь он сидит в своей гостинице в джинсах, рубашке и в грязном белье.
— Если бы такое случилось пять лет назад, кому-нибудь это точно стоило бы работы, — рассуждает он. — Но это тогда. Теперь я стал другим человеком. Если кому-то не нравятся мои грязные джинсы, пусть катятся к черту.
— Хочешь прикол? — говорит Кэрри. — Тебе тут на днях Деррик звонил. Говорит, Лора хочет ребенка, а он не хочет, так теперь он каждый вечер притворяется, что кончает, а потом едет в туалет и там спускает. А она набрала кассет и каждый вечер смотрит фильмы для будущих мам.
— Ужас, — говорит Мужчина Ее Мечты.
— А он говорит, что у него карьера и он не может сейчас позволить себе ребенка.
— Ну а ты как? — лениво спрашивает Мужчина Ее Мечты.
— Я-то? Замечательно, — мрачно отвечает Кэрри. — По-моему, я беременна.
— Ребенок… У нас будет ребенок, — меланхолично произносит Мужчина Ее Мечты.
Кэрри не знает, что и думать. Далеко не все нью-йоркцы могут пережить рождение ребенка. Некоторые остаются нормальными, а некоторые и нет. У них слегка «едет крыша». Представьте себе всю энергию и агрессию, всю неудовлетворенность и раздражение — то есть все составляющие успешной карьеры, — обращенные на одного маленького ребенка! Когда дело доходит до детей, тихие нью-йоркские сумасшедшие превращаются… ну, прямо скажем, в громких.
Кэрри лишний раз в этом убедилась на бранче у своих друзей Паккарда и Аманды Дил в их студии в Сохо. Честер, сын Паккарда и Аманды (людей вменяемых), слонялся по квартире, колотя зонтиком об пол. Одна из присутствующих мам (менее вменяемая) тут же заметила, что «мальчик не идет на контакт с другими детьми и не склонен делиться, что, в общем, простительно, поскольку он единственный ребенок в семье и ему пока просто не приходилось делиться своими игрушками, но это скоро пройдет».
Как и большинство пар, недавно обзаведшихся детьми, Дилы самым непостижимым образом мгновенно обросли новыми друзьями с орущими младенцами на руках. И откуда они только берутся? В яслях знакомятся, что ли? Или они всегда дружили, но, нарожав детей, на время задвинули своих бездетных друзей, дожидаясь, пока те их догонят?
Итак, новые подруги Аманды:
Джоди — настаивает, чтобы ее ребенку дарили только белые вещи, поскольку уверена, что текстильные красители непременно вызовут у ее чада аллергию; Сюзанна — запрещает своим няням пользоваться парфюмом, поскольку не хочет, чтобы ее дитя пахло чужим (дешевым) одеколоном; Мэриэн — не без задней мысли увольняет одну няньку за другой в тайной надежде, что в конечном итоге ей придется бросить работу и самой воспитывать ребенка.
И такие заскоки свойственны не только матерям. Вас никогда не настораживал вид отцов и сыновей з одинаковых куртках и роликовых шлемах? Или отец, осыпающий свое чадо поцелуями, объясняющий вам в промежутках между умиленными вздохами над крошечными пальчиками и пританцовыванием вокруг коляски (если двухлетний младенец способен заливаться краской стыда, то его цвет лица имеет свое объяснение): «Ребенок — это главное. Работа за три-четыре года никуда не убежит».