Секта для бога
Шрифт:
Игнат смотрел на нее, и в нем зарождалось желание. Он поднял глаза, зеркало показывало эротичную картину, достойную великих режиссеров. Разве что актер слегка переигрывал, постоянно косясь на камеру.
Оксана пробормотала что-то неразборчиво.
— Что? Что ты сказала, дорогая? — еле слышно прошептал Игнат, но она уже молчала. — Так нечестно! Неужели я так и не услышу имени твоего тайного поклонника?
Его рука переместилась вниз. Ночная рубашка на Оксане коротенькая, едва скрывает бедра. Кончики пальцев коснулись обнаженной кожи. Игнат заскользил вдоль бедра вниз, достиг колена. Тут же начал путешествие вверх,
Рука Игната путешествовала все выше и выше. Оксана вздохнула, вдруг томно выгнула спину. Ее грудь призывно поднялась. Ноги сами собой раздвинулись, ночнушка задралась, и взору Игната представилось такое... Он сглотнул, едва сдерживая сладостную волну. Плоть внизу уже напружинилась, раскалилась. Когда коснулся Оксаниного прохладного бедра, вздрогнул. Показалось, что сейчас раздастся шипение — и на нежной белой коже останется ожог.
“Не могу больше!” Игнат медленно привстал, словно хотел перелезть через Оксану, но так и замер над ней. Ее грудь коснулась его, вызвав еще большую бурю, взбунтовавшаяся плоть задрала рубашку еще выше, коснулась нежного живота. Оксана лежала под ним такая чистая и непорочная. Такая беззащитная. Это заводило еще больше. Ее ноги призывно разведены, спина выгнута в порыве — возьми меня, я твоя!..
Вдруг глаза Оксаны открылись. Игнат укололся о две зеленые искорки. Она резко дернулась и скатилась с кровати, увлекая за собой Игната. Комната содрогнулась от удара двух тел, в шкафу тревожно зазвенели стаканы, осуждающе задребезжал плафон настольной лампы. На тумбочке «недоуменно звякнул телефон.
Игнат ошеломленно лежал на полу, Оксана оказалась на нем, моргала сонными глазами.
— Что это было? — спросила она хриплым со сна голосом.
— Ты уронила нас с кровати! — К Игнату вернулся дар речи.
Он лежал и прикидывал, не сломал ли чего важного. Оксана зевнула широко, ее глаза затуманились сном. Веки начали клониться вниз, словно к ним прикреплен немалый груз. Игнат поспешно поднял руки, на мгновение показалось, что Оксана упадет прямо на него. Но девушка совладала с подступающим сном. Глаза ее распахнулись нарочито широко, хотя бодрости ей это не добавило.
— Кто придумал в такую рань вставать? — сказала она и зевнула еще раз. Медленно, словно взбираясь на Эверест, она поднялась. Едва не наступив на него, побрела к столу.
Игнат бодро вскочил следом, подбежал к окну и распахнул шторы. В комнату хлынул поток солнечных лучей, разом сделав ее яркой и веселой.
— Я не понимаю, как ты можешь в такое утро хотеть спать?! — воскликнул Игнат.
— А я не понимаю... — Оксана вновь зевнула. Сонное состояние никак не покидало ее лица. Она недовольно поморщилась, поморгала глазами. — Я не понимаю, какая сила подкидывает тебя в такую рань, если на работу ты можешь приходить к десяти.
Оксана села за стол, рука ее взяла расческу, вяло провела по волосам. Игнат залюбовался: светлые локоны струились в ее руках, мерцали в свете солнца, словно золото. Вот только делала бы она это чуточку бодрей. А то такое ощущение, что через мгновение заснет.
Игнат вздохнул, — видно, так и останутся мечтой утренние желания. Он подошел и включил радио. Эта часть утреннего ритуала — его обязанность. Потам принялся лениво одеваться, слушая бодрый голос диктора.
— ...Секта “Рост” улучшила свои позиции в правительстве США. Главный кандидат на выборы от Демократической партии Альфред Качинский является тайным участником секты. Данные сенсационные заявления вчера появились во всех крупных печатных изданиях Штатов. Действующий президент обязательно этим воспользуется...
— Везде этот “Рост”! — буркнула Оксана.
— Может быть, это значит, что они все-таки приносят пользу? — сказал Игнат. Это был давний их спор. Оксана была непримиримой противницей всех сект вообще и секты “Рост” в особенности.
— Какую пользу?! — тут же взвилась девушка. В ее глазах вспыхнули гневные искры. Игнат иронично поднял брови — Оксана даже про сон забыла. Девушка тем временем тараторила: — Вчера Ленка снова рассказывала, как ее чуть не изнасиловали. На окраинах города совсем жить невозможно, сектанты распоясались. Недавно убили прохожего — так даже уголовное дело не было открыто. А ты говоришь “пользу”!
— А если бы я в нее вступил? — не унимался Игнат. — Может быть, мне дадут важное партийное задание...
— Тогда я тебя стану презирать! — безапелляционно заявила Оксана.
И столько в ее голосе прозвучало стали и ненависти, что Игнат вздрогнул. Он посмотрел на Оксану — неужели она серьезно? Но та опять зевала во весь рот, начисто позабыв о своих словах.
— Вместо того чтобы трепаться впустую, лучше бы пошел и разведал, как там обстановка. — Оксана недовольно тряхнула волосами и с удвоенной силой принялась их расчесывать.
— Нет уж! Я первый не пойду!
Оксана фыркнула и рассмеялась. Игнат неодобрительно поглядел на нее.
— Иван неадекватен. Я вчера из-за него опять чуть на работу не опоздал! А если приплюсовать сюда еще бабку, таратора, блин, даром что немая... — Игнат поежился.
Речь шла о соседях. Игнат с Оксаной занимали комнату в трехкомнатной коммунальной квартире. Дом, в котором располагалась квартира, находился в центре города, отсюда было близко и до редакции газеты, где работал Игнат, и до дизайнерской фирмы, в которой трудилась Оксана. Хозяйка комнаты, молодая девушка Ирина, плату брала небольшую, для нее куда важнее были чистота и порядок. Казалось бы, одни плюсы. Но были и минусы. Соседи.
Соседи Игнату с Оксаной достались наиколоритнейшие. Бабушка семидесяти семи лет от роду и парень тридцати семи. Бабушку звали Людмила Ивановна, для своих просто Милли. Она была живой и деятельной натурой. Первейшей ее страстью являлось собирательство. Подобно гоголевской Коробочке, она волокла в дом все, что привлекало ее внимание в большом мире и что можно было унести. Поэтому квартира больше напоминала заброшенный древний склад. Все свободное пространство было давным-давно оккупировано бабушкой и заставлено ящиками с разнообразным барахлом. Помимо собирательства у нее было еще одно увлечение — она любила разговаривать. Одна беда — бабушка была немой. Но это ее ничуть не смущало. Она знать не знала об общепринятом языке немых, поэтому придумала свой собственный. А поскольку натура была широкая и щедрая, летели на пол коробки и осколки штукатурки, нечаянно сбитые широкими жестами неугомонной бабушки. Оксана всерьез говорила, что находиться рядом с увлеченно рассказывающей что-то бабкой опасно.