Секундо. Книга 1
Шрифт:
— Я слышала, что возле Тринали есть какой-то замок Оммодол. Название приметное, там и городок есть. Жена Вайда, соседа в третьем доме, из тех мест. Она хорошо о них говорила. Там людно, проезжих тьма, едут то в столицу, то из столицы, затеряться там просто. Давайте съезжаться там.
— Договорились! — одобрил отец. Я поеду с тремя средними, мать возьмет младших, Томс старших. Будьте настороже, откуда и кто мы, никому не говорите. Помните, что сказал дроттин. И фамилию рода себе другую возьмите, каждый разную. — Хмуро посмотрев на старшего сына, приказал: — Ты, Томс, будь умнее. Помни — ты не собой рискуешь, а всеми нами. Амирель из-за тебя теперь неизвестно куда вынуждена уйти.
Все поняли, «ежели что» — это допрос в тайном сыске, в котором развязывали языки самым несговорчивым.
Отец разделил данное настоятелем золото на три равные кучки и раздал старшим групп. Потом все оделись потеплее, вышли на улицу, младшие дети и женщины сели в подводу, парни вскочили на коней, и семья поневоле отправилась в дорогу.
Все ниже склоняясь под тяжестью людского горя, дроттин обходил крестьянские дома, видя одну и ту же безрадостную картину: разгромленные каморки, порубленная в щепки мебель и горькие слезы оставшихся без необходимых вещей людей. Он давал каждому главе семьи по нескольку десятков золотых монет, достаточных, чтобы с лихвой возместить прихожанам понесенный ими ущерб, но кто восстановит у них веру в справедливость властей?
Крестьяне с искренней благодарностью пытались целовать ему руки, но он лишь благословлял их, чувствуя глубокую вину. Если бы он предупредил семью Верити, запретив Томсу спасать друга, ничего бы не произошло. Пусть умер бы один, но зато все остальные жили бы как прежде, пусть тяжелой, но спокойной жизнью. А теперь непонятно, чем аукнется сельчанам визит эмиссара тайного королевского сыска.
Возвращаясь в свой дом, чувствовал непривычную тяжесть в груди. Изношенное сердце болело, напоминая о близкой смерти. Вернувшись в свой дом, застал благостную картину: Амирель, устроившись калачиком в кресле, прилежно читала о политическом устройстве Северстана. На душе у него стало легче. Рядом с этой девочкой он всегда чувствовал себя бодрее и моложе.
Забрав у нее книгу, наставник указал на окно, за которым стремительно темнело холодное зимнее небо.
— День подходит к концу, тебе нужно перекусить и отправляться в дорогу. Я и так задержался.
Встав, Амирель оправила примявшееся платье и робко спросила:
— А вы, дроттин, ужинать будете?
Он без раздумий отказался:
— Я не хочу. Иди на кухню, приготовь себе поесть. Обо мне не беспокойся. Я пока подберу тебе что-нибудь подходящее в дорогу.
Пока она жарила яичницу со шкварками и торопливо ела ее с черным хлебом, запивая горячим травяным чаем, старик вытащил из сундука теплые мужские штаны, шерстяную катаную куртку, широкую и удобную. Потом нашел сапоги маленького размера и меховую шапку. Завершил его сборы теплый плащ на медвежьем меху.
Когда насытившаяся девушка вошла в комнату, на кресле аккуратно лежала стопка зимней одежды.
Дроттин окинул ее печальным взором, прощаясь. Но сказал деловито, не показывая своей тоски:
— Одевай все это поскорее. Можешь надеть штаны под платье, выдавать себя за парня безнадежно. Мужики такими красивыми не бывают. Ехать тебе придется верхом, по-мужски, потому что дорога опасная.
— Но куда мне ехать? — Амирель представила себя одну-одинешеньку посредине ночного зимнего леса, полного дикого зверья, и ее голос испуганно дрогнул. — Я никогда нигде не бывала и никого, кроме соседей, не знаю.
Учитель поднял руку, призывая к молчанию. Достал лист плотной голубоватой бумаги, чернильницу и перо. Быстро что-то написал, свернул бумагу в тугой квадратик, капнул на нее со свечки немного воска и запечатал своей печаткой.
Подавая
— Поедешь в Холлтбург, отдашь это письмо хозяйке гостиницы «Пряный ветер». Здание гостиницы в самом центре города, не заблудишься. Минуешь входные ворота, свернешь от предмостной улицы направо и проедешь по ней до конца. Увидишь вывеску, позовешь хозяйку, скажешь ей, что тебя послал дроттин храма в твоей деревне, отдашь ей это послание. И дальше будешь делать то, что скажет она. И запомни — глаз ни на кого не поднимай, от этого зависит не только твоя жизнь. Если тебя схватят, ты расскажешь все, не надейся, что сможешь вытерпеть пытки в застенках тайного королевского сыска. И допрашивать тебя будет ни кто иной, как сам элдормен Ветте, глава этой ужасной конторы. И тогда твоей семье не спастись. Чтоб этого не случилось, завешивай лицо капюшоном. Не забудь!
Амирель твердили об этом всю ее сознательную жизнь, к этому она привыкла.
— А как моя семья? — спросила и замерла в ожидании ответа.
Дроттин ее обнадежил:
— Они уже выезжают. В другую от Холлтбурга сторону. Куда, тебе знать не стоит. Этого и я не знаю. Если ты где-нибудь их случайно увидишь, не показывай вида, что вы знакомы. Тебе доверять нельзя никому. И Власт тому наглядный пример.
Она повинно опустила голову, признавая свою вину. Дроттин поспешно сказал:
— Не печалься! Раз у тебя имеются таланты королевы Лусии, то со временем, как повзрослеешь и станешь увереннее в себе, ты сможешь убеждать людей так же, как это делала она. Если ты чего-то не захочешь, тебе достаточно будет твердо сказать «нет». Этого хватит, чтоб на твою честь и твою жизнь никто покуситься не смог. Но запомни: если тебя внезапно ударят сзади по затылку, твои способности тебя спасти не смогут, поэтому будь крайне осторожной. Но я от всей души надеюсь, что ты избежишь опасностей. Мне очень жаль, но ты несешь опасность всем, кто примет в тебе участие. Эмиссары тайного сыска и особенно его глава элдормен Ветте — страшные люди. Для них не существует жалости. Они служат короне, а ты принадлежишь к ее исконным врагам.
Амирель помрачнела и принялась нервозно теребить повязанный на шее теплый платок. Наставник положил руку ей на плечо, стараясь успокоить, и утешающее произнес:
— Но ты не только опасность несешь. В тебе есть и счастье. Вот только отдать его нужно в надежные руки. Теперь одевайся поскорее. Нужно спешить. Боюсь, к утру люди из тайного сыска пожалуют сюда снова, они весьма и весьма настойчивы. И слов на ветер зря не бросают. Если сюда приедет из Холлтбурга старший эмиссар тайного сыска, всем будет плохо.
Она вопросительно взглянула на него. Дроттин вздохнул и принялся растирать грудь, будто у него заболело сердце.
— Ты хочешь спросить, что тогда будет? Старшие эмиссары, как и сам глава тайного сыска, владеют тайным знанием. И знание это называется гипноз. С его помощью они узнают все, что люди хотели бы скрыть. И я не знаю, сможешь ли ты противостоять им. И проверять не хочу. Так что поторопись.
— Но вы плохо себя чувствуете, учитель. Давайте я вас вылечу? Это быстро! — она просительно протянула к нему руки.
— Нет! — старик решительно отверг ее помощь. — Это ни к чему. Не нужно затягивать неизбежное. Поспеши!
Он вышел. Амирель принялась торопливо натягивать на себя все, что ей приготовил дроттин, раздумывая, что он имел ввиду под «неизбежным». Ее отъезд или что-то другое? Одевшись, оглядела себя со всех сторон. Все было почти впору, но от обилия одежек она чувствовала себя неуклюжим тюфяком, под самую завязку набитым соломой.
Когда она пожаловалась на это настоятелю, тот добродушно над ней подтрунил: