Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра
Шрифт:
— Как же ты детей не уберегла? — схватил он ее за плечи и заставил подняться.
— Я… — пискнула Мари.
— Дед, не трогай ее, — попытался я отбить гостью из его сильных лап.
— Вольфганг! — сделала ему замечание бабушка.
— Папа! — в один голос воскликнули мама и тетя Ингебора.
— Дед, — влез я между Мари и дедушкой. — Не трогай ее. Ей и так вчера досталось. — Я дернул вверх рукав водолазки, демонстрируя ему синяки на предплечьях. — Она даже с полицией подралась.
Мари дернула руку, чтобы спрятать следы вчерашней битвы, но дед успел ухватиться за нее быстрее. Бросил беглый взгляд на сиреневые пятна, отодвинул меня в сторону и крепко обнял девушку:
— Наша порода.
Черт, я с ним на кладбище отправлюсь гораздо
— А, ну, пристал, старый черт, к ребенку! — замахнулась на него бабушка полотенцем. — Мария, девочка, иди сюда, садись вот тут. Не обращай внимания на дурака. Том, что ты стоишь, как будто к ногам якоря привязали? Иди ешь, я кому завтрак грела? Давай, моя хорошая, кушай, — гладила она Мари по голове, — и будем решать, кто что делает. Ты не переживай, вернут нам детей. Знаешь, какой дед у нас настойчивый. Ох, с ним вообще лучше не связываться — себе дороже выйдет.
Мы с Мари переглянулись и уткнулись в свои тарелки.
План деда был простой, гениальный и не сулил нам ничего хорошего. Мы с Мари, мамой, дедом и адвокатом должны были поехать в Югендамт и поговорить с начальством бератора, которая вчера забрала детей, а все остальные родственники должны были привезти туда же свидетелей, которые бы подтвердили, что дети росли в любви и заботе. Тетю Хелен снарядили за риэлтором, который подбирал для нас квартиру и который согласился подтвердить, что я вынул ему все мозги, требуя найти жилье со всеми благами специально с учетом близнецов. Клауса и Софи послали в агентство по подбору персонала за менеджером, который подгонял мне нянь. Ради «дорогого клиента» с ним согласился поехать сам директор агентства. Я уже мысленно подсчитывал дополнительные комиссионные. Тетя Ингебора и дядя Герман должны были поговорить с соседями, а Анна обещалась привезти из магазина хоть какого-нибудь продавца, который готов доказать, что мы с Мари регулярно оставляли там крупные суммы на еду и детские вещи. Бабушка взяла на себя самое ответственное дело — притащить в Югендамт медсестру, которая курировала близнецов.
— Скажешь, что он твой муж, — тыкнул в меня пальцем дед. — Живете только без росписи.
— Да вы что? А если они узнают? — возмутилась Мари.
— А кто узнает? — щурился дед. — Давно живете вместе, а тут поссорились. Ну ты обиделась и ушла. Сейчас вы помирились и вот все ждали, когда на новую квартиру переедете, чтобы детям было удобно. Почему поругались? Потому что работал много, на гастролях постоянно, но сейчас ты сидишь дома и всячески помогаешь ей с детьми, понял?
— Дед, это бред! — воскликнул я.
— Что в документах написано? Ничего. Она родила, когда ты был на гастролях, вот и обиделась. Бабы — дуры. Сейчас вы переезжаете на новую квартиру и расписываетесь.
— Простите, герр… — попыталась мягко возразить Мари.
— Зови меня дедом.
— Ээээ… — покосилась она на меня. Я лишь пожал плечами. — А если они потом захотят проверить, действительно ли мы расписались?
— Это будет уже потом. А сейчас нам надо детей забрать. И ты будешь при мужике. — Дед гордо треснул мне по плечу. — Том, езжай в банк, возьми выписку со счета. Нам надо подтвердить, что у тебя были существенные расходы на твоих детей.
— Ээээ… — в свою очередь промычал я.
— Ну, шевелись же, увалень! — командным голосом рявкнул на меня дед, и я не посмел ослушаться.
Следующие несколько часов ада я бы не хотел пережить больше никогда в жизни. Более того, я бы не желал их пережить даже своему самому злейшему врагу. Это было несколько часов унижения и форменного насилия над психикой. Я миллион раз поблагодарил бога и своего болтливого брата, что жил с Мари в одной квартире десять лет, знал все ее привычки, включая на каком боку она засыпает и какие позы предпочитает во время секса. Мари была какой-то застывшей, с совершенно непроницаемым лицом и жестким взглядом. Она говорила мало, вела себя спокойно, а когда я обнимал ее в коридоре, то чувствовал, как дрожит тонкое тело. Дед шумел, кричал и стучал кулаками. Мама и бабушка
— Есть у меня одна идея, — тихо сказал он, выпуская дым. — Она не очень хорошая. И тут фифти-фифти выгорит или нет. У меня друг работает в полиции, в специальном отделе. И он на короткой ноге с прокуратурой и налоговой. В общем, я могу ему позвонить и инициировать прокурорскую и налоговые проверки деятельности этого отделения и законности его действий.
— Окей, сколько это будет стоить?
— Я не знаю. Югендамт имеет право держать у себя детей сорок восемь часов, потом должен быть семейный суд. Выходные выкидываем, получается, что по вашим детям суд будет в понедельник. Учитывая, что судья годами работает с этими людьми, скорее всего дети будут отправлены в киндерхайм, а оттуда в приемную семью, откуда ты их никогда не достанешь. Ты же понимаешь, какое это бабло и никто от него не откажется добровольно.
— Звони.
— Том, мы можем проиграть. Это серьезный риск. Тогда вы тем более потеряете детей.
— Звони. Ты видел дело?
— Да, именно поэтому я думаю, что можно сейчас воспользоваться помощью друга. Наше счастье, что они детей забрали вчера в ночи, а мы приехали сегодня с утра. У них просто не было времени нормально подготовиться. В действиях бератора полно нарушений, но они тоже могут быть обжалованы только в суде. Марии же не дали никаких документов по поводу изъятия детей? Они не провели никакого внутреннего расследования, пришли и забрали детей. Там только заявление от Тины Хелзет и скрин странички в интернете, что Мария продает своих детей. И всё. Одно заявление и скрин. Больше ничего — ни опроса соседей, ни врачей, ничего, никакой проверки.
— А страница такая существует? — скрипнул я зубами.
— Да, существует, я проверил. Ты уверен…
— Я уверен. Это подстава. Последние недели я вдалбливал брату, что он нужен своим детям. Видимо, он рассказал об этом Тине. Она угрожала Мари, звонила…
— Отлично. Смс были?
— Не знаю.
— Не важно. Распечатку звонков я сделаю. У меня к тебе предложение. Оно не очень законное, но это единственный способ доказать, что Марию подставили.
Я посмотрел Йоахиму в глаза.
— У меня есть ключи от дома Билла.
— Вот и отлично. Вали к Биллу, а я буду звонить другу, делать распечатку звонков. И моли бога, чтобы Тина Хелзет не удалила свою страницу с того сайта.
Не буду говорить, какими словами меня встретила Сью… Я влетел в квартиру и в поисках ключей от дома Билла выпотрошил все ящики трюмо в прихожей. Сьюзен кричала, заламывала руки, даже разрыдалась, но мне было не до нее. Поцеловав ее в щеку, я умчался к Биллу.
Дом сиял чистотой. Везде стояли охапки белых роз. Все вокруг украшено шариками и явно ждало молодых. Я метался по комнатам, в поисках ноутбука Тины. Куда же она его дела? Так… Думай, Том… Спальня? Я быстро заглянул везде, где Тина могла оставить ноут. Нет. На стене висел большой фотопортрет фрау Хелзет. Я как-то растерянно глянул на постель, усыпанную лепестками роз. Постель Мари и Билла… Твою мать… Его дети в приюте, а он веселится… Я подцепил портрет Тины. Снял его со стены. Бросил на кровать. Взял первую попавшуюся вазу и с размаху швырнул ее на улыбающуюся рожу бывшей секретарши. Выпотрошил стеклянные осколки на покрывало, разорвал в клочки фотографию и подкинул их вверх. Нескучной ночи, мерзкая сука.