Шрифт:
Говард ЛАВКРАФТ
СЕЛЕФАИС
Во сне Кюранес часто видел город, расположенный в долине. Побережье простиралось за снежную высокогорную вершину, которая возвышалась над морем. Разноцветные галеры выходили из порта, отправлялись в дальние края, где море и небо сливаются воедино. Что же касается имени Кюранес, то оно принадлежало ему только во сне. Проснувшись он вспоминал, что зовут его совершенно иначе. Может быть, его мечты о новом имени были вполне естественны: ведь он являлся последним представителем своей семьи и чувствовал себя одиноким среди миллионов равнодушных жителей Лондона. Лишь немногие разговаривали с ним, и он тогда вспоминал, кем в действительности был.
Он потерял все свои богатства, но не очень печалился, так как ему никогда не нравились люди, окружавшие его. Он был романтиком, мечтал
И все же некоторые из нас проснувшись внезапно ночью не могут забыть таинственные миражи восхитительных холмов и садов, поющих на солнце фонтанов, золотых утесов, нависающих над спокойными морями. Перед их взором предстают равнины, простирающиеся у подножий спящих городов, легионы рыцарей на опушке леса, гарцующих на великолепных лошадях с дорогими попонами.
Мы с грустью понимаем, что для всех остальных, кто спит спокойно и не просыпается от подобных видений, никогда не откроются двери из слоновой кости, ведущие в восхитительный и блистательный мир, который когда-то был реальным, пока мы не преступили границу, за которой больше прислушиваются к доводам рассудка, чем сердца.
Кюранес в своих снах мог сразу же вернуться в мир детства. Он видел дом, в котором родился: огромное каменное здание, увитое плющом, где жили тридцать поколений его предков и где сам он надеялся встретить свой последний час. Когда он вышел из дома летней ночью, наполненной волшебными ароматами, луна расточала повсюду свой блистательный свет. Кюранес пересек сад, спустился с террасы, прошелся по дубовой аллее и вышел на большую, почти белую от лунного сияния дорогу, ведущую в деревню. Эта деревня показалась ему безжизненной. Кюранес все время задавал себе вопрос: что таится под остроконечными крышами ее домов, сон или смерть? На улице лежало огромное, вырванное с корнем дерево. Повсюду зияли окна с выбитыми стеклами. Кюранес не стал здесь задерживаться и, словно влекомый к какой-то цели, продолжил свой путь.
Даже небо было здесь пустым: без Луны и без звезд.
Он видел мрачные и бессмысленные сны, бывшие снами лишь наполовину; видел размытые шары в тусклом свете, неясные летающие предметы, которые улыбались и, казалось, смеялись над всеми мечтателями Вселенной. Потом во тьме вдруг образовался просвет и Кторанес вновь увидел сверкающий и лучезарный город, раскинувшийся в долине на берегу моря, гору со снежной шапкой неподалеку от берега и голубое ясное небо над горизонтом. Именно в этот момент Кюранес проснулся. Но теперь он знал, что это не могло быть ничем иным, кроме города Селефаиса, расположенного в долине Ос-Наргай, по другую сторону Танарийских холмов, где давным-давно он провел целый час вечности после летнего полуденного дня. Он отодвинулся от своей няни, легкий морской бриз укачивал и убаюкивал его. Зо сне он собирался подняться на позолоченную галеру, отплывающую в ту притягательную страну, где море сливается с небом. Его разбудили как раз в этот сладостный момент, он капризничал, протестовал, но его отвели в дом.
И сейчас он был в бешенстве от того, что проснулся, едва обретя для себя этот волшебный город спустя сорок мучительных лет.
Но три ночи спустя во сне он снова очутился в Селефаисе. Как и в прошлый раз, сначала он увидел мертвую полуразрушенную деревню и пропасть, над которой он парил в полной тишине. Потом в кромешной тьме снова появился просвет и он увидел сверкающие минареты, манящие
Кюранес шел по подножью холма среди пахучих трав и ярких цветов, по деревянному мостику, где много лет назад он вырезал свое имя. Кюранес преодолел бурную реку Наракса, долго брел по роще, пока не достиг каменного моста, ведущего в город. Здесь ничего не изменилось. Мраморные стены не потеряли свой цвет, статуи из полированной бронзы не потускнели. Все осталось прежним, даже тропинки. Он вошел в город через мраморные ворота. Торговцы и погонщики верблюдов приветствовали идущего по ониксовой мостовой Кюранеса как будто он никогда и не покидал этот город. То же самое происходило и в бирюзовом храме, жрецы которого, увенчанные орхидеями, утверждали, что время не властно над долиной Ос-Наргай и молодость здесь длится вечно. Потом Кюранес направился к городской стене, возле которой собирались торговцы, моряки, иностранцы, прибывавшие из далеких стран, где небо и земля сливаются воедино. Он стоял здесь долго, любуясь разноголосым шумным портом, где под солнечным светом сверкали и переливались волны, а галеры, вернувшиеся из дальних путешествий, мерно покачивались на воде. Кюранес долго вглядывался в гору Аран, величественно возвышающуюся над океаном. Ее склоны были покрыты деревьями, а белоснежная вершина упиралась в небо.
Как никогда жаждал Кюранес сесть на одну из золоченых галер и отправиться в дальние страны, о которых он так много знал из таинственных сказок. Необходимо было найти капитана, который согласился бы взять его с собой. Ему повезло, он встретил такого человека по имени Антиб. Они вместе взошли на корабль. И после того, как капитан отдал необходимые распоряжения матросам, галера вышла в открытое неспокойное море, которое далеко на горизонте сливается с небом. Несколько дней блуждали они по волнам, подвластные воле течений, пока, наконец, не достигли того места, где встречаются море и небо. Но галера не остановилась, она лишь плавно поплыла по небу среди хлопьевидных розовых облаков. Далеко внизу под килем Кюранес мог видеть экзотические страны, реки и города необычайной красоты, освещенные ярким солнцем. Наконец, Антиб сказал, что их путешествие завершается.
Очень скоро они войдут в порт Серениана, город из розового мрамора на высоком побережье, где дует западный ветер. Но в тот миг, когда уже были видны высокие башни города, какой-то шум разбудил Кюранеса, и он вновь очутился в лондонской мансарде.
В течение многих месяцев он напрасно пытался перенестись в своих снах в Селефаис и вновь очутиться на галере, плавно покачивающейся в небе среди пушистых облаков. В сновидениях никто не мог указать ему дорогу в плодородную долину Ос-Наргай, расположенную по другую сторону Танарийских холмов. Однажды он пролетал над мрачными горами, где в темноте светились огни жилищ, расположенных на больших расстояниях друг от друга. Он видел стада диковинных животных, шеи их вожаков украшали колокольчики. В самой дикой части долины среди гребней и лощин он заметил стену; она была слишком высокой, чтобы принять ее за творение человеческих рук, и такой бесконечной, что даже с высоты птичьего полета невозможно было увидеть, где она заканчивается. Перелетев через нее, Кюранес очутился в прекрасном саду. С первыми лучами восходящего солнца его взору открылись великолепные зеленые лужайки с купами красных и белых цветов, звенящие ручьи, лазурные озера, лепные мосты, пагоды с красными крышами. Пораженный этим великолепием, восхищенный Кюранес забыл о городе своей детской мечты Селефаисе.
В следующую ночь Кюранес по винтовой лестнице с влажными ступенями поднялся вверх и очутился в башне, возвышающейся над широкой равниной. На берегу реки раскинулся тихий молчаливый город. Этот пейзаж показался Кюранесу уже знакомым. Он хотел спуститься в город, чтобы спросить дорогу в долину Ос-Наргай, но внезапно в свете тревожной утренней зари увидел руины и ветхие дома, стоячую воду в реке, заросшей камышом. Забвение и смерть царили над городом с тех пор, как, вернувшись с завоевательных походов, король Курнатолис навлек на себя и свой город проклятие богов.