Селфи на балконе
Шрифт:
— He-а. Мог бы и дальше пирожки лопать.
Но все равно, душу грела мысль, что он беспокоился.
— Когда про Селезнёва услышал, этот пирожок мне комом в горле встал. — Говорит Корнеев глядя на мое красное от смущения лицо. — Нат, говори мне обо все. Хорошо?
— Ладно. — на автомате отвечаю ему.
— Отлично. Кстати, у меня для тебя новость.
Корнеев наклонил голову, а я уже, кажется, знала о какой новости идет речь.
— Ты разобрался с моим прогулом?
— Ага. У меня это на лбу написано, что ли?
Вздыхаю, перед тем,
— Мой ты рыцарь с селфи палкой вместо меча.
За этот ошарашенный взгляд парня, я милостиво прощаю Назару его идиотский план.
Хотя…
— Чего?
— Ты офигеешь, когда узнаешь, кто возомнил себя Купидоном в джинсах.
— Трамвай теперь ему, а не моя тачка.
Почему-то мне казалось, что Корнеев оценит по достоинству шутку своего друга. Но, и здесь парень меня удивил. Сломал систему, честное слово. Назарчика-то он не поддержал. Как меня дослушал, так сразу же в лице изменился и начал по телефону пальцем постукивать, что-то там набивая.
Если приглядеться, то и дураку понятно будет, что там не оду о мужской дружбе записывают.
— Я сначала так же подумала, но если поразмыслить, то ничего же страшного и не произошло. За исключением того, что Степка теперь меня в отряд чокнутых записал. Но серьезно он и раньше был обо мне не слишком уж и высокого мнения. Поэтому переживу, падения на самое дно, в его глазах.
— Маленькая поправочка, чтобы друг отца поставил свою подпись на бумажке с печатью, мне пришлось согласиться отснять праздник его дочери.
— Что? В вашем мире, знакомые за «спасибо» ничего не делают? Допустим, если я попрошу помощи у друзей папы, они все сделают. Даже думать не будут.
— Нууу, бесплатно они могут поздороваться. Не считается, да?
Разочарованно помотала головой, не понимая самого главного.
— Значит, есть какая-то проблема со съемкой? Я ведь знаю, как ты камеру свою любишь, а сейчас как-то особо не рад возможности в руках ее подержать.
— Его дочери тринадцать.
— И что? Фоткать тринадцатилетних считается преступлением?
— Нат, соображай. — нетерпеливо говорит барин, изображая из себя мученика.
А чего соображать-то?
Я ж откуда знаю? Мысли читать не умею, и вряд ли научусь. Тем более, как понять, почему студент не хочет видеть школьницу, которую знает?
Эй.
Эврика!
На моем лице появилась злорадная улыбка, и кажется, за ней Корнеев увидел мои коренные зубы.
— Барин-барин. Еще одна поклонница? Маленький сталкерёнок? Эх, тяжко быть красавчиком, да?
— Не смешно. — Тут кому как? Мне, допустим, смешно. Ностальгией какой-то в воздухе повеяло. — Со мной пойдешь. Будешь колючками своими от меня всех малявок отбивать.
— Не-е-е. У меня планы. Придется тебе самому в неравном бою сражаться. Не впервой же.
Вот надо отдать Даньке должное, за мой стёб он меня еще не прибил.
— Какие у тебя планы? Сковородки разбирать? Тем более, я не сказал, когда именно будет сопливое торжество.
— Когда?
— Завтра.
Перед его лицом
— Как раз завтра день рождения у моей одногруппницы. Мне так жаль, но я и правда не смогу пойти с тобой. Очень жаль. — Одними губами добавляю последнюю фразу.
— Тебе не жаль.
— He-а. Но мы оба будем знать, что ты расплачиваешься за благое дело.
У всего есть свой предел.
Корнеевский наступил слишком быстро.
— Кто-то слишком много разговаривает.
Думаете, я испугалась его наступления? Нет, конечно. Была уверена, что парень блефует. Но он был серьезен. Сначала по сторонам огляделся, и взглядом разогнал зевак по разным углам. Потом меня с подоконника снял, и внаглую по заднице похлопал, сославшись на грязную пыль. А потом… Потом он меня в кабинет информатики затолкал, где к радости или сожалению, никого не было, кроме компов, и снова на стол посадил, а сам встал между моих ног.
Я видела, что скоро прозвенит звонок, поэтому понимала, что должна бежать в свою аудиторию.
Но черт, видеть и понимать, не значит делать.
Краснея, превращаясь в цвет чая каркаде, я сама стала обнимать Корнеева, не боясь, что нас может кто-то увидеть.
Глупо, безрассудно, я все это знаю. Но я не ожидала, что от барина будет настолько сложно оторваться.
Провокационные прикосновения, поглаживания по открытой коже, вызывали во мне такой всплеск эмоций, что, скорее всего, со стороны я напоминала кошку, которую хозяин по шерстке чешет. А Корнеев был доволен этому. Вон как хмыкал, видя, как я вздрагиваю после очередного касания губами. Гад. Вот честно гад. Видел и продолжал издеваться, зная, что меня в эти моменты разряд тока шарахает.
Какое там желе?
Я в компот превратилась, что даже заморозка не помогла бы в себя прийти. А за стеной, между прочим, люди находятся. Посторонние люди, которые и не догадываются, что бедная Туська, где-то здесь рядом, голову свою потеряла, и найти ее не может.
Да хотя плевать.
Туська, вообще-то, не железная. Как можно думать о чем-то, когда тебя к себе прижимает сам Корнеев. Это вам не с одноклассником на последнем звонке за стадионом обниматься. Тут другое. Здесь тепловой удар получить можно, не выходя под солнце.
Но, все хорошее рано или поздно заканчивается. На пару я, конечно, опоздала, но зато с какой радостью слушала преподавателя, улыбаясь улыбкой кота из мультфильма. Староста несколько раз спросила всё ли у меня нормально, а я ей только в ответ мычать могла.
Сидела и думала, а разве так бывает? Как можно настолько быстро прикипеть к парню? Я столько времени слышала рассказы про Корнеева, про Викину любовь к нему, но представить не могла, как все в жизни обернется. Вот тебе уже не самовлюбленный павлин, а барин. Не гад- Корнеев, а Даня. Я и не ожидала, что он другим окажется. Не мажор, нет, теперь я так о нем не думаю. Конечно, с самоуверенностью граничащей с небом придется свыкнуться, но… Это же Корнеев, куда без этой черты его характера?