Семь дней до Апокалипсиса
Шрифт:
* * *
Шесть дней до Апокалипсиса
За окном уже рассвело, когда, вдруг Лиля растерянно прошептала опухшими от поцелуев губами.
— Что-то я ничего не чувствую…
— Это сейчас было довольно обидно, — сказал ей Лёха. — Но, если хочешь, можем повторить.
— Очень смешно, — Лилька рывком села на кровати
— Я Алексей, забыла? — растерянно ответил Лёха. Все это напоминало дурную шутку.
— Иди в жопу, шутник хренов, — взвизгнула эта прелестная девушка. — Ты кто такой, я спрашиваю? Ты почему еще жив? И почему я пустая?
— Ты это о чем? — приподнялся на локте Лёха. Девушка была вроде та же самая, но совсем другая. В лице появилось что-то жесткое, а взгляд, и вправду, пробирал до костей. Прекрасное лицо стало ужасным, и опер сам не мог понять, что его пугает больше, вертикальный зрачок внезапно ставших зелеными глаз, или когти, которыми заканчивались ее пальцы.
— Ты бес, что ли? — снова взвизгнула она. — Вот я дура! Ты же меня выпил всю, сволочь!
— Не пил я тебя, — попытался сопротивляться Лёха. — Лизал, было дело. Даже покусывал иногда, но не пил.
— Метку свою покажи! — заорала она на него, растеряв последние остатки привлекательности.- Быстро!
— А как я ее тебе покажу? — удивился Лёха. — Она же невидимая!
— Вот дубина, просто представь, что она появилась.
— И все? — удивился Петров, любуясь на пентаграмму, что ярко засияла на ладони.
— Ну, точно, всю меня выкачал, скотина, — уныло сказала Лилька. — Вон как горит.
— Да не выкачивал я тебя, — запротивился Лёха. — Что ты заладила?
— А ты что, решил, что это ты сам такой могучий? — язвительно сказала девушка. — Ты давно десять раз за ночь исполнял?
— Да нет, никогда такого не было, — честно признался Лёха. — Я думал, что это из-за тебя. Ты же просто необыкновенная.
— Правда? — широко раскрыла прекрасные глаза Лилька, вновь став похожей на саму себя. — Ой, ты такой милый, Лёшенька!
— А то! — заявил довольный Лёха.
— Только это ни хрена не меняет! — жестко вернула его на землю девушка, постукивая острыми когтями по полированной грядушке кровати. — Аэлита Наумовна с меня шкуру спустит. И это совсем не фигура речи, поверь.
— Так, давай, как на духу. Кто такая, откуда и зачем? Чистосердечное признание учитывается на суде, — взял ее в оборот Лёха.
— Мусор, что ли? — тоскливо спросила Лилька. — Вот ведь угораздило меня. Надо было в Сочи ехать. Вот я дура, все-таки.
— Рассказывай, — грозно сказал Лёха, начав с беспроигрышного оперского захода.
— Да что рассказывать-то? — сжалась в комок Лилька.
— С самого начала рассказывай. Вот с этого можешь
— Эй, эй, начальник, ты это на меня не вешай! Я за это уже отсидела. Четыреста лет, от звонка до звонка. А Трою не я сожгла, это греки там перепились, и безобразничать начали. И вообще, я не виновата, что троянская таможня за взятку деревянную лошадь без досмотра в город пропустила. Вот с них и спрашивай.
— Кто такая и откуда? — снова спросил Лёха.
— Я Лилит! — гордо ответила девушка. — Ну что? Выкусил?
— И что я тут выкусить должен? — не понял Лёха. — Обычное армянское имя. У меня во дворе так пятилетнюю девочку звали.
— Вот ты недалекий! Я ТА САМАЯ ЛИЛИТ! Ну, теперь понял?
Лёха ничего не понял, и это было явственно написано на его лице.
— Ну! — попыталась подсказать Лилька. — Первая жена Адама, Демоница, Суккуб, Призрак ночи, Кабалла, Ветхий Завет, Книга Пророка Исайи, глава 34, стих 14. Что, вообще ничего? Никаких проблесков?
— Жену Адама звали Евой, — торжествующе сказал Лёха, который решил блеснуть эрудицией.
— Да что ж за олух, — с тоской сказала Лилька. — Ну, ни хрена в мифологии не сечёшь. Ева, эта коза, у меня мужика отбила, и потом залетела по-быстрому. Понял? — и сочувственно добавила: — Ведомственный ВУЗ, да?
— Да дался вам всем мой ВУЗ! — взорвался Лёха, которого не на шутку начали обижать эти намеки на плохое образование. — Я на опера учился, а не на священника! Мне твои Кабаллы сто лет не приснились.
— Придется выучить, если жить хочешь, Лёшенька, — ласково и многообещающе сказала ему Лилит. — И ты мне прилично должен, гад такой!
— Вон, в кармане, забирай все, — заявил ей Лёха.
Лилька резво вскочила и вывернула карманы.
— Пятьдесят семь рублей сорок четыре копейки? Да ты издеваешься, что ли?
— Ух-ты, счет пополнили, — восхитился Лёха. — Мелочь, а приятно.
— Ты у меня жизненную силу двух вахтовиков из Заполярья скачал, а мне завтра план сдавать! — горько зарыдала Лилька, уткнувшись в подушку. — Что теперь делать? Она же с меня шкуру спустит! Знаешь, как это больно? А новая потом почти две недели нарастает!
Впрочем, вскоре она закончила реветь и теперь сидела на кровати, обняв стройные ножки, и хлюпая носом.
— Ты что заканчивал? — внезапно спросила она. — Не Воронеж случайно?
— Нет, Питер, — сказал ей Лёха.
— Это на Пилютова корпус? — со знанием дела поинтересовалась Лилит.
— А ты откуда знаешь? — удивился майор.
— Да я туда в прошлом году не поступила, — пояснила та.
— Физуху, небось, завалила? — спросил Петров. — Там нормативы зверские.
— Не, я сотку за десять секунд бегаю, и подтянуться могу раз сорок.