Шрифт:
ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ
Дожидаясь нужного троллейбуса, он дрожал на морозе. Транспорт подошёл, и пассажиры просочились в двери. Он оплатил проезд и занял место спереди.
Со шлейфом троллейбус отъехал от остановки, слегка вильнув по скользкому льду, и покатил по обледенелому пустынному проспекту.
Третий
На весь салон здесь был один-единственный обогреватель под ногами у кондуктора. Тепла салону он не давал. Зато сквозь окна, по косой светя с правой стороны, грело солнце.
Куда ни глянь, всё вокруг было окутано дрёмой. Вдоль по пути на ветвях деревьев блестел иней.
Он любовался тем, что видел:
«Так красиво, когда с началом весны, пока на улице ещё холодно, уже по-особенному радостно светит солнце. Когда утром в выходной в общественном транспорте почти безлюдно. Когда единичные автомобили на улицах совсем не загромождают дороги».
Редкие пешеходы, одетые в тёплую одежду, напоминали нахохлившихся воробьев.
Жизнь ещё не пробудилась, и оттого всё вокруг казалось ему онемевшим, затихшим.
«Подобные мгновения хочется продлевать до бесконечности».
Наблюдая, как пики многоэтажек вспарывают мякоть облаков, и как бледнеет над крышами небосвод, он мысленно сравнивал всё это с постановкой в театре, на репетицию в который сейчас ехал. С этакой сверхмасштабной постановкой для совсем немногочисленных зрителей: тех, которые любят и умеют слышать звуки мира. Чувствовать его запахи. Выделять оттенки.
«Ощущение надвигающейся весны будоражит. Человеку, отвлечённому на ежедневные дела и заботы естественно не замечать, забывать об этом. А ведь оно само по себе – счастье! Интересно всё это почувствовать вдруг в простом пошарпанном троллейбусе, когда не думаешь, не рассчитываешь и не ожидаешь подобного».
ОДНАЖДЫ ЗИМОЙ
Хрустел снег, скользили ботинки. От холода он сжимал кулаки. Обмерзли пальцы ног и торчащие из-под шапки мочки ушей. Щёки раскраснелись и покрылись инеем.
Ибрагим низко склонил голову, уставился на асфальт под ногами и о чём-то задумался. Он расплылся в улыбке и вдруг импульсивно вздрогнул. Прислушался…
Шаги. Недалеко, следом за ним, кто-то шёл. Это насторожило. Ибрагим опасливо оглянулся: «Плохо видно. Ах, вот человек. Чёрная шапка-ушанка, тулуп».
Ибрагим вглядывался в очертания фигуры, с неестественной скоростью приближающейся к нему, и вдруг понял, что спина его покрылась испариной ужаса: голова человека была повёрнута… назад.
«Но, может, он смотрит на кого-то?»
Ибрагим ускорил шаг, но страх побуждал его поворачиваться снова и снова… И почему-то в те моменты, когда он оборачивался, оборачивался и тёмный силуэт.
Ибрагим поправил ушанку и, увидев, что преследователь сделал то же самое, закричал. Его охватила паника.
«Он – это я! Этого не может быть! Господи, что происходит?! – Ибрагим взглянул в небо. – Звёзды. Кровавый клинок. Или змей?! Что за хаос творится в моей в голове?»
Обернулся – тёмный приближался, и снег хрустел…
Ибрагим пошатнулся, ещё прибавил шаг, но преследователь не отставал.
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но тут шинами затрещала машина, осветив светом фар дорогу.
Конец ознакомительного фрагмента.