Семь лет в Тибете

Харрер Генри

Оказалось, имя далай-лама в Тибете вообще не используют (это монгольское выражение означает «Широкий Океан»). Далай-ламу здесь обычно называют Джалпо Римпоче — «Обожаемый Король». Обращаясь к нему, родители и братья употребляют другой титул — Кундун, то есть «Присутствующий».

У божественных родителей было всего шесть детей. Старший сын, признанный реинкарниро-ванным Буддой, получил в монастыре Тагцел звание ламы. Его тоже называли Римпоче. Подобная форма обращения используется по отношению ко всем ламам. Второй сын, Джало Тандруп, учился в школе в Китае. Лобсангу предстояла жизнь монаха. Одиннадцатилетний далай-лама имел еще двух сестер. Позже Святая Мать родила третьего реинкарнированного ребенка, Нгари Римпоче, и поставила своеобразный рекорд в буддистском мире.

Описываемый визит положил начало нашим

сердечным отношениям с этой покладистой и умной женщиной, продолжавшимся до тех пор, пока ей не пришлось бежать в Индию, спасаясь от нашествия китайцев. Правда, мы не испытывали к Святой Матери того возвышенного трепета, который она вызывала у тибетцев. Хотя я весьма скептически отношусь ко всяким метафизическим явлениям, не могу не признать: родительница далай-ламы обладала огромной душевной силой, внушая веру в свою божественность.

Постепенно до нас дошло, какое огромное значение имело приглашение сюда. Не стоит забывать: кроме членов семьи и нескольких личных слуг в ранге смотрителей монастырей, никому не позволено обращаться к Богу-Королю. Однако он, полностью изолированный от мира, интересовался нашей судьбой. Когда настала пора прощаться, нам предложили любые подарки. Сердечно поблагодарив хозяев, мы скромно попытались отказаться. Но в комнату вошли слуги с мешками продуктов, цампы, масла и прекрасного мягкого шерстяного белья. «По личному распоряжению Кундуна», — сообщила Святая Мать улыбаясь и вложила в наши руки деньги — сто сангов. Она держалась настолько естественно, что даже ничуть не смутила нас.

После многочисленных благодарностей и выражений признательности мы покинули комнату, слегка растерянные. В качестве последнего дружественного жеста Лобсанг от имени своих родителей вернул нам шарфы и поклонился. Затем он проводил нас в сад и показал конюшню, где стояли несколько прекрасных лошадей из Силинга и Или, гордость его отца. В ходе разговора Самтем попросил меня дать ему несколько уроков в некоторых областях западных знаний, чего мне и самому хотелось. Я часто подумывал начать зарабатывать, давая уроки детям из благородных семей.

Нагруженные подарками, сопровождаемые слугами, мы вернулись к Тангми в прекрасном настроении: судьба наконец повернулась к нам лицом. Хозяева ожидали нас с волнением и нетерпением. Пришлось все подробно им рассказать. Нашим последующим посетителям детально докладывалось о той чести, которой мы удостоились. Общественный вес двух чужестранцев резко возрос!

На следующий день к нам с визитом пришли братья далай-ламы. Госпожа Тангли поначалу скрылась и появилась только тогда, когда остальные домочадцы собрались поприветствовать гостей. Молодой лама, двадцатипятилетний Римпоче, специально приехал из своего монастыря посмотреть на нас. Он возложением руки благословил каждого члена семьи. Это был первый реинкарнированный лама, которого мы встретили. Европейцы привыкли называть всех тибетских монахов ламами. Фактически же так именуются только реинкарни рованные и немногие другие монахи, известные своей аскетической жизнью или сотворенными чудесами. Ламы имеют право благословлять, и к ним относятся как к святым.

Глава 8. СПОКОЙНЫЕ ВОДЫ

Через десять дней после прибытия мы наконец получили разрешение министерства иностранных дел на свободное передвижение. Одновременно нам доставили прекрасные длинные дубленки — для их изготовления нас недавно обмеряли. На шитье каждой ушло по шестьдесят шкурок ягнят. В тот же день мы отправились на прогулку по городу и в нашем новом тибетском облачении не привлекали к себе никакого внимания. Нам хотелось увидеть все. Улица кишела торговцами. Ровной линией выстроились многочисленные лавки. У них отсутствовали витрины. Универсальные магазины, где продавались любые товары, от иголок до резиновых сапог, соседствовали с модными, торгующими мануфактурой и шелками. В продуктовых магазинах наряду с местной снедью встречались американская солонина, австралийское масло и английские сорта виски. Вы могли купить или по крайней мере заказать что душе угодно. Здесь имелись изделия Элизабет Арден, пользовавшиеся, кстати, значительным спросом. Американские высокие ботинки времен последней войны соседствовали с оковалками мяса яков и чанами с маслом. Принимались заказы на швейные машинки, радиоприемники или граммофоны для прокручивания пластинок на вечеринках. Пестро одетая толпа покупателей спорила, смеялась и кричала. Особенно тут любили торговаться. Чтобы получить истинное удовольствие, торговались долго. Мы видели кочевника, обменивающего шерсть яка на нюхательный табак, а рядом — знатную леди в сопровождении целого сонма слуг, роющуюся в горе шелковых и парчовых платьев. Женщины кочевников не менее разборчиво выбирали индийские хлопковые ткани для молитвенных флагов.

Простые люди носили намбу, кушак, сделанный из домотканой шерсти, который практически невозможно разорвать. Ширина его составляла примерно восемь дюймов. Рулоны шерсти для изготовления намбу продавали во многих магазинах: либо чисто-белой, либо окрашенной в розовато-лиловый цвет с оттенками индиго и желтовато-коричневого. Чисто-белый намбу почти никто не носил, кроме погонщиков мулов, поскольку отсутствие какого-либо оттенка считалось признаком бедности. Сантиметром здесь не пользовались, измеряя ткань длиной руки. Моя длинная рука всегда приносила мне выгоду при покупке материи.

Потом мы нашли огромный магазин европейских фетровых шляп, считавшихся в Лхасе последним писком моды. Аккуратная фетровая шляпа поверх тибетской одежды смотрелась комично, но тибетцы ценили широкополые европейские шляпы, хорошо защищавшие от солнца. Загорелые лица здесь были не в цене. В то время правительство пыталось сдержать натиск европейской моды, но не с целью ограничить личную свободу, а лишь для сохранения прекрасного национального стиля одежды. Тибетские шапки больше сочетались с национальной одеждой и гораздо симпатичней смотрелись на улице.

Тибетцы с удовольствием приобретали обычные зонтики и зонтики от солнца различных размеров, цветов и качества. Наиболее часто их покупали монахи, поскольку, кроме торжественных случаев, они всегда ходили с непокрытой головой.

Вернувшись домой, мы встретили ожидавшего нас секретаря Британского представительства, личного друга Тангми. Визит отнюдь не носил официального характера. Секретарь признался, что много слышал о нас, и очень хотел узнать о нашем путешествии и приключениях. Сам он раньше работал представителем в Гартоке и много знал о регионе, через который мы прошли. Мы решили с помощью англичанина направить весточку своим семьям, давно, наверное, потерявшим надежду увидеть нас снова. Только британский представитель имел прямую связь с внешним миром: Тибет не входил во Всемирный почтовый союз, и система связи в стране была довольно запутанной.

Гость посоветовал нам лично обратиться с нашей просьбой в представительство, и на следующий день мы туда отправились. Одетые в красные ливреи слуги сперва провели нас в сад, где совершал утреннюю прогулку радист по имени Реджинальд Фокс. Он уже много лет жил в Лхасе и женился па тибетской леди. У них было четверо очаровательных детей, светловолосых, с большими черными миндалевидными глазами. Двое старших учились в интернате в Индии.

Фокс обладал единственным в городе надежным мотором-генератором и регулярно заряжал все радиобатареи Лхасы. По беспроволочному телеграфу он мог сообщаться с Индией, и его очень ценили в Лхасе за умение и прилежание.

Слуги объявили о нашем прибытии, и нас провели па первый этаж. Начальник Британского представительства сердечно поздоровался с нами и пригласил на хороший английский завтрак, поданный на веранде. Давненько мы не сидели на удобных стульях перед аккуратно накрытым европейским столом, давненько не видели ваз с цветами и книжного шкафа! Молча окинув взглядом комнату, мы почувствовали себя в уютной домашней обстановке. Хозяин все понял и, заметив, как мы смотрим на книги, любезно предложил пользоваться его библиотекой. Вскоре завязалась оживленная беседа. Самая больная тема — считают ли нас до сих пор военнопленными — тактично не затрагивалась. Наконец мы без обиняков спросили о своих товарищах. Неужели они до сих пор за колючей проволокой? Британский представитель точно не знал, но пообещал навести справки в Индии. Потом честно признался: он подробно информирован и о нашем побеге, и о последующем путешествии. В заключение хозяин сообщил: тибетское правительство, возможно, скоро выдворит нас в Индию. Англичанин пообещал предоставить нам работу в Сиккиме. Мы не стали скрывать надежду остаться в Тибете, но выразили готовность в случае ее крушения рассмотреть предложение британца.