Семь оргазмов на холсте

Наташа была художником не только по образованию, но и по жизни – она видела мир как череду визуальных образов, которые могли стать основой для ее будущих работ. И даже сейчас, когда она стояла на пороге самого болезненного решения в жизни, она испытывала настоятельную потребность выразить свои чувства в красках и формах. Выразить в самой идее творческого произведения. Пока она не знала, как это будет, но была уверена – свой замысел она воплотит.

Нужно что-то такое, что заставило бы вспыхнуть его глаза. Нечто, отчего он откинул бы голову этим его типичным движением, будто получив невидимую пощечину. Как же оно, это движение, волновало Наташу…

Вспомнив о нем и о том, что ей предстоит, Наташа ощутила слабость и мягко опустилась на гладкие доски пола, халат распахнулся, обнажив ее тело. Повинуясь импульсу, потянулась за кистью и, повертев ее в руках, нанесла первый оранжевый мазок на большой палец ноги. Это было… как нажать на спусковой крючок – после первого прикосновения краски к коже Наташа работала быстро и четко, едва ли осознавая, что делает.

…Чтобы продолжить рисунок на спине, потребовалось большое зеркало. Его пришлось тащить из спальни в мансарду медленно и осторожно, чтобы не размазать на себе краску.

Через час ее тело стало огнем. Оно не горело, а было сутью чистейшего золотисто-багряного пламени, а его источник полыхал меж ее ног, в той точке, откуда рождается желание, ее воля, ее страсть.

Дразнящие прикосновения влажной кисти и собственное отражение заводили ее, заставляя гореть изнутри. Едва работа была завершена, как пальцы скользнули в святая святых, разжигая ее желание, доводя до предела. Она ощущала, как твердеют сначала ее соски, а потом и клитор, как волнами расходится спазм вожделения, отчего горят щеки и даже пальцы ног. Ей было так жарко под слоем краски, что капелька пота стекла в ложбинку меж грудей, но с каждым мгновением становилось все жарче, пока тело не взорвалось оргазмом.

– О, да… – прошептала Наташа обессиленно и почти счастливо, но тут же вернулась на землю. Здесь было холодно, но не снаружи. Холод возник внутри.

Наташа встала и, бросив на себя прощальный взгляд в зеркало, спустилась в ванную. Уже стоя под струями горячей воды, вдруг упрекнула себя: почему не сделала селфи?! Но кому бы она его отправила? Может быть, в начале их отношений Дамир оценил бы такое, но теперь он подумает, что Наташа не понимает, что между ними происходит, или пытается вернуть прежние времена, когда он верил, что оставил свою беду в прошлом, и нашел женщину, с которой проведет остаток лет…

Нет, это было бы неуместно.

Утром океан продолжал гнать волны, ритмично бьющие в прочное тело скалы. Удары не ощущались физически, но предугадывались. В их ритмичности было что-то сексуальное, чувственное, будто океан хотел добиться оргазма, но не мог.

Взяв кисть, Наташа машинально провела ее кончиком по предплечью, вспоминая вчерашний опыт. Было приятно, но надо начинать что-то делать, если она собралась создать прощальный подарок для любимого мужчины.

Вспомнила совет одного из ее учителей: не можешь начать работать – смени угол обзора! Она сняла холст с мольберта и положила его на пол, взяла кисть, легла рядом и присмотрелась к шершавой в своей основе ткани.

Приподнявшись на четвереньки, занесла кисть над девственной белизной полотна и вдруг поняла, что писать должна не руками, а самим источником своей страсти – вагиной. Выбрав кисть с подходящей рукояткой, Наташа вложила ее внутрь себя, неожиданно ощутив слабый спазм, будто влагалищная мышца взяла инструмент, готовая с ним работать.

Первые эксперименты Наташа провела на листе ватмана, приноравливаясь к новой технике и собственным ощущениям.

Наконец стало получаться: вот силуэт мужчины, он лежит на спине, одна его рука протянута вперед, к своему лобку, другой он стискивает ягодицу женщины, сидящей на нем…

Перебравшись на полотно, Наташа продолжила ту же тему, невольно вспомнив одну из их с Дамиром ночей, врезавшуюся в память какими-то особенными ощущениями: ей буквально хотелось стать его рабыней, всем телом продемонстрировать свою любовь, страсть и преданность.

Вот как это было.

Поздний вечер, ночная тишина пахнет сандалом.

Входная дверь распахивается, входит Дамир, вернувшийся с вечеринки у друзей. Наташа не спит, ожидая его. Устроившись на диване, она листает новостную ленту соцсети.

– Как все прошло? – ее вопрос останавливает его на полпути.

– Пошла бы со мной – сама бы знала, – по его голосу она понимает, что он немного пьян и все еще раздосадован.

– Ты же знаешь, я не люблю тратить время впустую…

– А я не люблю ходить в гости один!

Он молча проходит через комнату и, не говоря больше ни слова, скрывается в ванной, хлопнув дверью.

Неожиданно для себя Наташа ощущает, что его упрек возбудил ее.

Она знает: он продолжает злиться и не простил ее, но ей уже не усидеть на месте. Наташа быстро встает, потягивается и направляется в ванную следом за Дамиром. Ее ведет желание, она чувствует, что эта ночь может оказаться особенной.

Он уже плещется в душе. Раздевшись, она шагает в душевую кабинку, не нарушая молчания. Заметив ее, Дамир сторонится, но делает вид, будто ему не слишком интересно ее присутствие.

Изображая, что моется, Наташа наблюдает за ним сквозь ресницы, любуясь его телом, и тем, как ласково струится вода по рельефу мышц, нахально протекает между ног, задорно капает с носа и покорно утекает в сток. Хочется прижаться к его спине, но Наташа запрещает себе предпринимать что-либо. Ей нравится сдерживать свое желание, она концентрирует его в себе, чтобы после выпустить наружу, получив невероятную энергию и наслаждение особенной силы и качества.