Семь понедельников подряд
Шрифт:
– Вы, наверно, слышали… - глядя в пол, начала я и замолчала, не зная, как продолжить.
– Вас не должно это смущать, - покачал головой священник. – Каждый день мы просим у Господа терпения и смирения. Но ведь это должно в чем-то проявляться. Терпите и смиряйтесь. Творите в душе мир, даже если все и все против вас. А Лена… С Леной все в порядке. Спаси Господи за заботу. Просто немного упало давление, с ней это бывает. Пока ее оставили в больнице, но если все будет хорошо, на днях выпишут.
Я поблагодарила,
15.
Уж не помню, как я добралась до дома. Всю дорогу перед глазами стояли эти проклятые сапоги.
Успокойся, говорила я себе. Они ведь ездили на рыбалку.
На болота, ехидно заметил некий голос.
По берегам рек и озер тоже полно грязи. Неужели ты думаешь, что отец Александр или Ленин брат следил за нами. И потом, мы же знаем, что это был Федька.
А если они заодно?
Выбрось эту чушь из башки, ненормальная!
Светка была дома. Она сидела на крыльце и лопала столовой ложкой зеленый горошек из консервной банки.
– Где тебя носило? – набросилась я на нее.
– Слушай, этот придурок прилип ко мне, как банный лист к заднице. Где я только не ходила! Как ни повернусь, а он сзади тащится себе потихонечку. И ведь гад какой, нисколько не скрывается. Идет и улыбается. Я в магазин, и он в магазин, я к речке, и он к речке, я к клубу, и он за мной.
– Ну и шла бы себе домой.
– Да я и шла уже. Только, знаешь, испугалась. Зашла во двор, смотрю, тебя нет, Таисии нет, замок висит. Мало ли что. Придушит еще потихоньку. Ну, и пошла дальше по улицам бродить. Пока Таисию не встретила – она домой от подруги шла. Вместе и вернулись. Я ей говорю: что-то немой за мной увязался, идет и идет сзади. А она: да ничего, он безобидный. Может, и не за тобой, а просто так бродит.
– Кстати, за мной, кажется, тоже кто-то следил, - я вдруг вспомнила, как пряталась за кустом, и опять перед глазами всплыли заляпанные грязью сапоги.
– Да ты что?! – Светка вытаращила глаза и отставила пустую банку на ступеньку. – Выходит, он не один? Федька-то от меня ни на шаг не отходил. А может, тебе показалось?
– Не знаю. Может, и показалось.
Я не знала, стоит ли говорить ей про сапоги. Ведь это абсолютно ничего не значит. Так, абсолютно ни на чем не основанное подозрение. Решила, что пока не буду.
– Слушай, давай выйдем еще затемно. Не будут же нас всю ночь караулить.
– Почему бы и нет? – возразила я.
– Тем более, если их действительно двое.
– Тогда пойдем прямо сейчас. Через поле.
– Нет, Света, не стоит. Темно, мы не увидим, если за нами кто-то увяжется. Как ты говоришь, придушат в потемках – и привет.
– Эх, и зачем я только кулон выбросила? – горестно вздохнула Светка. – Теперь не достанешь.
Из дома мы вышли, едва самая густая ночная темнота начала сереть. На небе еще было полно звезд, но, пока мы продирали глаза и на ощупь выбирались из дома, посветлело настолько, что никто уже не смог бы пробраться за нами через поле незамеченным. Даже по-пластунски.
Кроссовки все-таки высохли, но трава от росы была такая мокрая, что через несколько минут они промокли заново. Было довольно холодно, хотя ясное небо и обещало теплый день.
– Вроде, никого, - сказала Светка, оглядевшись по сторонам. – Спят, наверно.
– Да тише ты! – я сердито дернула ее за рукав. – Знаешь, давай побыстрее в лес зайдем. И пойдем по краю. Так дольше будет, но мы будем любого видеть, а они нас за деревьями – фиг.
Светка скривилась.
– Знаешь, я такие уже мозоли натоптала!
– А ты хотела, чтобы кто-нибудь тебе клад на блюдечке принес? Принесут, жди. Только не тебе. Если хочешь, пойдем на кладбище напрямик. Только зачем для этого было вставать в такую рань?
– Ну ладно, не ворчи, - примирительным тоном попросила Светка. – Пойдем через лес, если хочешь.
Больше всего мне хотелось оказаться отсюда за тридевять земель. И ничего не знать ни о какой Свете Зиминой из Москвы. И дернуло же меня открыть ей дверь! Сделала бы вид, что никого дома нет. Впрочем… Я снова вспомнила о Павле – по спине пробежала крупная дрожь. Нет, все-таки хорошо, что я открыла ей дверь.
В лесу было еще совсем темно, даже на самой опушке, поэтому шли мы медленно, то и дело спотыкаясь. То и дело под ноги попадались сухие ветки, и от их хруста я вздрагивала, как испуганный заяц: мерещились преследователи.
Наконец лес узкой полосой вышел к реке. Моста в этом месте не было, пришлось идти берегом. Именно здесь вчера вокруг меня плясали мальчишки.
– Какая пуговичка! – Светка наклонилась и что-то подобрала с земли. И как только разглядела? – Смотри!
– Детсад! – фыркнула я. – Какая пуговичка, какое стеклышко, какой камешек. Повесь ее себе на шею вместо кулона.
Светка надулась и хотела уже зашвырнуть пуговицу в реку, но вдруг улыбнулась:
– Нет, ты все-таки посмотри. Ничего не напоминает?
Я посмотрела на маленькую серебряную пуговку, похожу на грибок с круглой шляпкой. Да, она определенно мне что-то напоминала. Где-то я такие уже видела. Неужели это первые звоночки маразма? Где-то я видела этого человека, почему-то мне знаком этот запах, на ком-то видела похожие пуговицы. Зато сон, приснившийся, когда мне было четыре года, помню в мельчайших подробностях. Так моя бабушка может забыть, что час назад смотрела по телевизору, но прочитает наизусть стишок, который еще до войны рассказывала на каком-то школьном празднике.