Семь пятниц на неделе
Шрифт:
– Не может быть! – ахнула Аграфена, выждала пару секунд и судорожно нажала кнопку первого этажа несколько раз. Лифт с места не тронулся.
– Груня… – позвал Вилли.
– Обожди, не до тебя!
Она принялась нажимать на все кнопки подряд. Лифт оставался безучастным.
– Только не сейчас! Да что ж за невезуха такая?!! Ты, Коля, только держись, не паникуй. Тебе волноваться нельзя. Ничего, что-нибудь придумаем.
– А я и не волнуюсь, – совершенно спокойным голосом произнес Николай Еремеевич. И повернулся к Вилли: – Я же говорил, что она очень заботливая и добрая девушка.
Груня несколько заторможенно прохлопала ресницами и спросила:
– У тебя с сердцем что?
– Ничего, бьется пока.
– Отпустило уже? – повторила Груша. И уже слегка на повышенных тонах воскликнула: – Что здесь происходит?!
– Поговорить вам надо, – зевнул Николай Еремеевич. – На меня можете не обращать внимания, я здесь как бы для мебели. Дело молодое…
– Так ты… ты меня разыграл?! Не может быть! Значит, твой сердечный приступ… О, Николай, ты просто гениальный артист! Ге-ни-аль-ный! Браво! Только к чему этот цирк?
– Ты ведь не хочешь со мной поговорить? – подал голос Вилли.
– Какой ты догадливый!
– И дальше стала бы меня избегать, игнорировать? – продолжал хозяин отеля.
– Совершенно верно!
– А вот здесь, в тесноте и не в обиде, как говорится, у нас будет время пообщаться.
И тут Груша, что есть силы размахнувшись, залепила ему пощечину.
– Ого! – съежился Николай Еремеевич под взглядом, которым она наградила и его.
– Тебя бить не стану, по старости. Но и разговаривать тоже не буду.
– Груня, послушай… Можешь избить меня всего, если тебе легче станет, – потер щеку Вилли.
– Легче мне станет, если я выйду отсюда, чтобы не дышать с тобой одним воздухом! Ишь чего удумал, силой принуждать к миру! – зло высказалась она.
– Друзья, давайте выпьем… – Николай Еремеевич достал бутылку и три пластиковых стакана, словно фокусник.
– Ты смотри, подготовился! Ну, артисты! – Аграфена, не удержавшись, хохотнула. И повернулась к Вилли: – А как тебе удалось лифт остановить? Хотя, что я удивляюсь? Ты же здесь известная личность. Наверняка и в больницу эту нас положили к какому-нибудь твоему другу доктору. А ничего, что я пациентка и мне лежать надо, отдыхать, а не находиться в лифте с двумя неприятными мне типами?!
– Она несносна! – как-то растерянно произнес Вилли. – Я надеялся на более позитивный разговор.
– А я предупреждал, – буркнул актер и посмотрел на бутылку с вожделением.
– Кто бы говорил! – фыркнула художница.
– Ничего, вот сейчас выпьем, и сразу же типы будут не такие неприятные, – спокойно произнес Николай Еремеевич.
Он протянул всем по стаканчику и по малосольному огурчику, вытащенному из пакета, лежавшего в другом кармане. Забулькала жидкость… Груня выпила и поморщилась. Затем все трое захрустели огурцами.
– И надолго я ваша пленница, мистер Казанова? – спросила Аграфена, глядя в глаза Вилли и чувствуя, как разливается у нее внутри тепло. Эту свою реакцию она приписала исключительно горячительному напитку, а не мягкому взгляду красавца-мужчины.
– Пока не поговорим, – невозмутимо ответил тот.
– Тогда давай побыстрее! Скорей вырвусь отсюда и заявлю в полицию за хулиганство
Николай Еремеевич подчинился. Троица выпила, и актер обратился к Вилли:
– Ну, так говори уже…
– А я передумал! Она не адекватна! – вдруг выдал хозяин отеля и несколько раз нажал кнопку вызова.
Лифт послушно поехал и остановился на первом этаже. Вилли вышел из него и двинулся по холлу больницы к выходу.
– Ты что, так и уйдешь? – оторопела Груня, совсем не ожидавшая такой реакции.
– Ты же этого хотела! – бросил через плечо Вилли. И удалился.
Настала очередь Груше остаться с открытым ртом.
– Во дает! А чего он ушел? Испугался, что и правда в полицию сообщу? Я же пошутила, очень нужно! – фыркнула художница.
– А ты думала, что вечно будешь над ним издеваться? Ну и дура же ты, Груня… правда, дура, – покачал головой Николай Еремеевич. – И водку не допили. А знаешь что? Пойдем во двор! Парк тут потрясающий.
– Там меня еще кто-то с разговорами ждет? – напряглась Груша, начиная сожалеть, что перегнула палку.
– Не-а, один только хотел, очереди беседовать с тобой не выстроилось, – засмеялся ведущий артист труппы.
– Это он тебе бутылку подарил? – спросила вдруг Аграфена.
– Обижаешь… Я бы тебя за бутылку не сдал. Только за две!
– Деньги? – продолжала гадать Груня.
– Теперь ты Вилли обижаешь. Я действовал совершенно бесплатно, по наитию, из моего доброго отношения к вам обоим, – ответил Николай Еремеевич.
Глава 15
На просторной территории перед больницей, по бокам подъездной дороги, был разбит парк с аллеями и множеством скамеек. Груня больше любила парки несколько запущенные, густые и дикие, а здесь все было сильно окультурено, посажено в рядок, подстрижено, как по линейке. Они с Николаем Еремеевичем вышли и сели на одну из свободных скамеечек ярко-зеленого цвета.
– Ты хочешь что-то спросить? – обратилась художница к своему спутнику.
– Скорее рассказать, иначе все мои предыдущие потуги теряют смысл.
– Какие потуги? – не поняла Груня. Она сорвала травинку с газона и теперь задумчиво ее покусывала.
– В лифте, – пояснил Николай Еремеевич. – В общем, слушай!
– Вся во внимании.
– Водка и правда привезена из России, – начал издалека Николай Еремеевич.
– Ты опять о водке? Допей ты ее уже, раз все мысли только о ней.