Семь сестер
Шрифт:
И вот, уже в третий раз, я принялась повторять все то, что мне, в свою очередь, сообщила Марина, по мере сил смягчая подробности. Электра слушала меня молча, буквально впитывая в себя каждое слово.
– А что насчет самих похорон? Митч пообещал, что сможет вырваться и побыть рядом со мной во время церемонии, если только похороны пройдут на следующей неделе.
В первый раз я подумала, что отец все же поступил правильно, пожелав упокоиться в отсутствие семьи и прочих знакомых и друзей. Представляю, что бы это было за зрелище. Звездный кавалер Электры в окружении
– Электра, мы сейчас обе страшно устали. Давай…
– Что такое? В чем дело? – Сестра мгновенно уловила нерешительные нотки в моем голосе. – Нет уж! Говори мне все как есть… сейчас. Пожалуйста…
– Хорошо! Так и быть, скажу. Но я тебя прошу не расстраиваться, ладно?
– Постараюсь. Обещаю.
Итак, мне пришлось снова сообщить очередной сестре о весьма необычных похоронах, которые уже состоялись. Надо отдать должное Электре. Я видела, как сжались у нее кулачки, как побелели костяшки пальцев, но она не заплакала.
– Ну зачем он так поступил? – недоуменно спросила она меня. – Ведь это жестоко – лишать нас возможности сказать ему последнее «прости». Разве не так? – В янтарно-золотистых глазах Электры вспыхнули искорки гнева. – Впрочем, это так на него похоже. Эгоист! Вот он кто! И поступил как самый последний эгоист.
– Не согласна! Думаю, папа просто хотел оградить всех нас, шестерых, от лишних волнений и переживаний, связанных с процедурой прощания.
– Но как иначе мне понять, как прочувствовать всем сердцем, что отца больше нет? Как всем нам принять это? В Америке церемонию прощания с усопшим недаром называют «завершением» и постоянно твердят о том, насколько она важна. А какое завершение получили мы?
– Если честно, Электра, то не очень я верю во все эти высокие слова… Завершение, заключение, занавес опускается и прочее. О каких благостных настроениях может идти речь, когда ты теряешь близкого человека?
– Может, ты в чем-то и права. И все же похороны нужны! – Электра сверкнула на меня глазами. – Ты же знаешь, мы с Па Солтом никогда и ни в чем не сходились взглядами. То есть я хочу сказать, что отец категорически не одобрял способ, которым я зарабатываю себе на жизнь. Кстати, по-моему, он был единственным человеком на свете, кто считал, что у меня есть мозги. Ты же помнишь, в каком он был бешенстве, когда я благополучно завалила все школьные экзамены.
Кто-кто, а я-то уж прекрасно помню, какие вопли доносились из папиного кабинета и какие скандалы сотрясали воздух всякий раз, когда папа получал очередной отчет об успеваемости дочери. Да и многое другое в жизни Электры, по мере ее взросления, его категорически не устраивало. Для нее все правила и нормы жизни – это лишь весомый повод для того, чтобы их нарушить. И она единственная в нашей семье осмеливалась перечить отцу и всегда настаивала на своем. Но при этом я видела, с каким восхищением смотрел отец во время этих жарких споров на свою строптивую дочь.
– Вот в ком есть настоящая сила духа, – не раз повторял он мне. – И это качество всегда будет выделять нашу Электру из толпы.
– Электра, отец обожал тебя, – постаралась я хоть как-то утешить сестру. – Да, конечно, ему хотелось, чтобы твои мозги работали в правильном направлении и приносили тебе пользу. А какой отец не хочет того же для своего дитяти? Но в любом случае ты стала самой успешной и знаменитой из всех нас. Только сравни свою жизнь с той, что веду я. Ведь у тебя есть все.
– Нет, не все. – Внезапно из груди Электры вырвался тяжелый вздох. – Это все, знаешь ли, одна мишура, внешний блеск, за которым нет ничего стоящего. Но так уж сложилось… Я устала, Майя. Можно я посплю сегодня здесь вместе с тобой?
– Разумеется, можно. Я уже постелила тебе постель. Спи, сколько тебе захочется. У нас все равно задержка из-за Алли. Пока она не объявится, нам остается только ждать.
– Спасибо. И прости, что я тут перед тобой распустила нюни. Митч недавно свел меня с каким-то психоаналитиком, который пытается помочь мне избавиться от резких перепадов настроения, – неожиданно призналась Электра и добавила, поднимаясь с дивана: – Можно я тебя обниму?
– Сколько угодно.
На сей раз в свои объятия ее заключила я и крепко прижала к себе. После чего она достала из чемодана футляр с принадлежностями для сна и направилась к двери, замешкавшись у порога.
– У меня страшно болит голова. Может, у тебя случайно завалялась таблеточка кодеина?
– К сожалению, нет. Но есть парацетамол.
– Нет, спасибо, не надо. Не беспокойся. – Электра слабо улыбнулась. – Тогда до завтра.
Я выключила свет в гостиной и пошла к себе в спальню. Вот так дела. Меня поразила более чем прохладная реакция Тигги на смерть отца. Но реакция Электры тоже подкинула материал для размышлений. Есть в ней что-то такое, что безошибочно выдает, до какой степени она несчастна. Во всяком случае, так мне показалось сегодня.
Когда я улеглась в кровать, которую Клавдия уже успела перестелить заново после вчерашней бессонной ночи, я вдруг подумала, что смерть отца может стать неким поворотным моментом для всех нас, его дочерей.
Когда на следующее утро я пришла к Марине, чтобы узнать, есть ли новости от Алли, то все остальные сестры еще крепко спали.
– Никаких новостей, – ответила мне Марина с отчаянием в голосе.
– Папа, тот бы знал, что делать. Он всегда ее находил.
– Это правда, – согласилась со мной Ма. – Ну, как там Электра?
– Убита, огорошена и очень-очень зла из-за того, что не может по-человечески проститься с отцом. Однако ей удалось удержать свои чувства под контролем. Это уже кое-что.
– Хорошо. Мне недавно звонил Георг Гофман, интересовался, сумели ли мы отыскать Алли. Я вынуждена была признаться, что пока нет. И что будем делать, Майя?
– Ничего. Просто запасемся терпением. Между прочим, Ма, – заметила я, наливая себе в кружку чай, – вчера мне захотелось заглянуть в папин кабинет, но я обнаружила, что он заперт. Интересно, почему?