Семь шагов к самадхи
Шрифт:
Теперь первая сутра. Это призыв.
Аум, пусть речь моя коренится в уме, а ум коренится в речи. О самоизлучающий Брахма, проявись во мне. Речь и ум составляют основу моего знания, не сделай тщетными мои поиски. День и ночь я ищу. Я буду говорить устами закона, истины. Пусть Брахма защитит меня, пусть защитит того, кто говорит это, аум, шанти, шанти, шанти.
Мы не одиноки, никто не является отдельным островом. Существование едино. Когда вы ищете, вам нужна помощь целого. Само ваше умонастроение попросить помощи становится помощью, также как призыв, обращение к целому, к центру всего
Когда Упанишады призывают, они не призывают какого-то личного Бога, такого нет. Тогда к кому адресован их призыв? Он не обращен к кому-то конкретному, на самом деле он ни к кому не обращен. Тогда почему мы называем его призывом? Почему нужно начинать с него?
Риши Упанишад чувствуют и знают, что каждое эго существует в виде конфликта и борьбы. Вы существуете как эго, потому что сопротивляетесь и боретесь. Чем больше вы боретесь, тем больше вы есть, тем больше вы в конфликте и борьбе, тем больше усиливается эго. Это усилие познать высшее не может базироваться на эго. Это может быть только усилием вне эго.
Этот призыв нужен только для искателя, для самого риши. Это усилие отбросить борьбу, конфликт, насильственное сопротивление, которым мы в каждое мгновение встречаем существование. Этот призыв просто говорит: «Я не буду плавать в реке, теперь я буду плыть по течению. Я не буду бороться с рекой существования, я просто позволю реке отнести меня туда, куда она хочет». Это сдача, и эта сдача очень значительна.
До тех пор пока вы не сдались, не существует возможности — потому что вы больны. Проблемой является сама концепция «я». Каждое «я» ложное, потому что оно не может существовать отдельно от существования. Какой смысл называть себя «я»? Упанишады говорят, что если есть Бог, то только Он может называть себя «я» и никто другой. Но он никогда не называл себя так, он ничего не утверждал. Нет никого, кому можно бы было доказывать что-то. Для него нет «ты», так как же он может говорить «я»? Он — единственный. Этот призыв просто для того, чтобы сказать: «Я не борюсь с тобой, я готов течь вместе с тобой. Я стану рекой».
Аум. Вот почему не используются имена, такие как Аллах, Рама, Яхве, используется только аум. Упанишады говорят, что аум — сама структура этого существования. Когда вы полностью безмолвны, ум растворен и мысли исчезли, когда эго отброшено, тогда вы слышите звук аум, это звук без звука. Никто не производит его, он есть. Это звук самого существования, так случается существование — просто гудящий звук существования. Существование есть, и оно живое — и эта жизненность создает звук, или в этой жизненности случается звук. Этот звук не рождается кем-то, он нерожденный — анахат.
Если вы слышали о дзенских мастерах, они постоянно говорят своим ученикам идти и медитировать... медитировать на звук хлопка ладони. Мы можем создать звук, хлопая в ладоши, дзенские мастера говорят своим ученикам: «Идите и найдите звук, который получается от хлопка одной ладони, одной ладони и ничего другого».
Мы знаем, что это полный абсурд. Звук может возникнуть только при конфликте, когда бьются друг о друга две вещи. Две руки могут создать звук, но не одна рука. Дзенские мастера знают это, но тем не менее они давали своим ученикам этот вид медитации на протяжении веков. Со времен Будды и до сих пор дзенские мастера продолжают давать ее. Они знают, их ученики знают, что это абсурд. Тогда в чем смысл? Смысл в том, что вам приходится медитировать, наблюдать и передвигаться к звуку, который уже существует, который не создается. Вот в чем смысл звука хлопка одной ладони.
Я слышал историю. Маленький мальчик десяти или двенадцати лет жил в дзенском монастыре. Каждый день он видел, как приходили к мастеру просить помощи, методов, техник, наставлений. Он тоже заинтересовался и однажды утром пришел вместе с другими к дзенскому мастеру. В глубоком почтении он поклонился семь раз. Мастер начал смеяться: «Что случилось с этим мальчиком?»
Мальчик сел так же, как другие садились перед мастером дзен. Он подождал, как должны ждать вопрошающие, пока мастер не спросит: «Ты зачем пришел?»
Мастер спросил у Тойо, так звали мальчика: «Зачем ты пришел?»
Тойо поклонился и сказал: «Мастер, я пришел в поисках истины. Что мне делать? Как мне практиковать?»
Мастер знал, что этот мальчик просто подражает другим, потому что каждый, кто приходил к нему, задавал один и тот же вопрос. Поэтому шутливо мастер сказал: «Тойо, иди медитируй. Две руки могут создать звук при хлопке. Каков звук хлопка одной руки?»
Тойо снова поклонился семь раз, вернулся в свою комнату и начал медитировать. Он услышал, как поет девушка гейша, и он сказал: «Вот что». Он тотчас же вернулся к мастеру и поклонился.
Мастер засмеялся. Он спросил: «Ты медитировал, Тойо?»
Тот ответил: «Да, сэр, я обнаружил, что звук подобен пению гейши».
Мастер сказал: «Нет, неправильно. Иди снова медитировать».
Он снова пошел и медитировал три дня. Тогда он услышал, как капает вода, и решил: «Вот оно. Нашел!» Он снова пришел... мастер спросил... он ответил: «Звук падающих капель».
Мастер сказал: «Тойо, это тоже неправильно. Иди и медитируй».
Тойо медитировал три месяца. Потом он услышал саранчу на дереве, поэтому сказал: «Вот оно». Он пришел снова к мастеру.
Но мастер сказал: «Нет, это тоже неправильно».
Так продолжалось и продолжалось. Прошел один год. Один год его не было видно. Мастер забеспокоился: «Что случилось с мальчиком? Он не пришел». Он отправился на его поиски. Он сидел под деревом в безмолвии, его тело вибрировало в каком-то неизвестном ритме, каким-то неизвестным звуком, его тело танцевало очень мягкий танец, будто движимое порывами ветра.
Мастер не хотел беспокоить мальчика, он сел там в ожидании. Текли часы за часами. Когда солнце садилось и наступил вечер, мастер сказал: «Тойо?»
Мальчик открыл глаза и сказал: «Вот оно».
Мастер сказал: «Да, вот теперь ты обрел его».
Аум и есть этот звук. Когда все звуки исчезают из ума, тогда вы слышите этот звук. Упанишады сделали этот звук символом целого, потому что часть приобщается к целому как раз в звуке аум, в этой гармонии аум.
Аум, пусть моя речь коренится в уме, а ум коренится в речи.
Мастер говорит: «О высшее, целое, аум, помоги мне, чтобы речь моя коренилась в уме». Мастер не должен говорить то, что не исходит из глубины ума, из его собственного опыта, о том, чего он не знает. Он должен говорить только о том, что знает, что он свидетельствует, о чем он может сказать: «Я — свидетель», — только так.