Семь шагов к счастью
Шрифт:
— Лори, ну вот уж в это я ни за что не поверю! У нее вместо мозгов компьютер, пьющие так не могут.
— Ну, я же не утверждаю, что она все время пьет… Но Дженни с ресепшен своим ушами слышала, как она говорила Ван Занду, что у нее похмелье. Наверняка с горя вчера напилась — потому что уже знала, что ее уволят!
— Лори, мне кажется, что так говорить нехорошо. Ну что мы про нее, в сущности, знаем?
— Бет, не смеши меня. Мы здесь с тобой сколько работаем? Вот! Она пришла восемь лет назад. Все на виду.
— И часто ты ее с похмелья видела?
— Знаешь ли, восемь лет
— Лори, какая еще подружка? У нее же симпотный мужчинка, какой-то банкир или что-то типа… На Рождество она с ним приходила, не помнишь?
— Бет, ты меня в гроб вгонишь! Это же для отвода глаз, любому ясно. Кобра — лесбиянка, сразу видно.
— Да ну…
— Ну да! Посмотри, как она ходит. Как разговаривает. Как совещания проводит.
— Она же начальница.
— Ну и что? Майра Ривз тоже начальница — но какая лапочка!
— Ну не знаю. С Майрой я немного общалась, она все-таки из другого подразделения…
— Говорю тебе, Кобра — лесба!
Тут Бриттани Кларк не выдержала. С каменным лицом вышла из кабинки, прошла между остолбеневшими собеседницами и принялась тщательно мыть руки, рассматривая обеих дамочек в зеркале. Потом Бриттани сушила руки, потом вытирала их бумажным полотенцем, поправляла макияж, критически оглядывала свой костюм с разных ракурсов — и наконец повернулась к сплетницам. Эти две курицы стояли не шевелясь, причем на лице у Бет отчетливо читалось: «Я С Этой Женщиной Почти Не Знакома, Просто Пописать Зашла», а лицо Лори являло собой практически античную маску «Отчаяния И Смертельного Ужаса».
Бриттани долго и проникновенно смотрела на дамочек, а затем светски улыбнулась и пропела:
— Бетти Ладлоу, я полагаю? Отдел маркетинга. Вы поправились, я вас сразу и не узнала. Так вы все еще у нас работаете? Мне казалось, я отвечала на запрос насчет вашей пенсии… Вероятно, ошиблась. У вас такое милое лицо… совершенно типичное, легко спутать,
— А-арфхшшш…
— А вы — Лаура Финч. Вас я помню прекрасно. Два предупреждения и один испытательный срок — за постоянные опоздания на работу. Рада, что вы взялись за ум. У вас ведь трое детей, не так ли? С таким довеском, да в вашем возрасте на работу устроиться трудновато.
Лаура Финч смертельно побледнела, Бет Ладлоу, напротив, стала абсолютно свекольного цвета. Бриттани заправила платиновую прядь за ухо, развернулась и вышла из дамской комнаты. Ее разбирали одновременно и смех, и злость. Надо почаще ходить в народ! Кстати, насчет Кобры она не знала…
Майра Ривз. Цена свободы
К концу дня злость выветрилась. Бриттани сделала несколько важных звонков, расписала себе в ежедневник встречи на ближайшие пять дней, выпила кофе, потом аспирин — опять начинала болеть голова, а потом призадумалась.
Какая-то мысль ее тревожила, но вот какая…
Моника вошла неслышно, положила перед Бриттани папку с контрактами, забрала со стола кофейную чашку и негромко сказала:
— Брит, я думаю, тебе нужно знать. Дерек рассматривает среди прочих кандидатуру Майры Ривз. Она немного не в теме — издательским делом напрямую не занималась, но Дереку нравятся ее деловые качества. Вы же знакомы?
Бриттани хлопнула ладонью по столу. Моника удивленно вскинула брови. Бриттани с воодушевлением заявила:
— Точно! Эти дуры еще про нее говорили, вот я и подумала, что мы с ней давно не виделись, а она мне нравится!
— Что? Ты прости, я немного…
— Да это я о своем, не обращай внимания. Просто мне и сегодня о ней уже напомнили, а я не так давно сама о Майре думала. Кстати, если мистер Ван Занд остановится на ее кандидатуре — думаю не прогадает. У нее шикарное резюме.
— Вы подруги? Не знала.
— Мы не подруги. Подруг у меня, как ты знаешь, нет. Просто она приятная девица, обаятельная, не заносчивая, умненькая… Мы познакомились на каком-то официальном приеме, поболтали, потом пару раз сходили на ланч, примерно раз в два месяца созваниваемся. Вот и все.
— Я рада, что тебя это не раздражает.
Что именно меня должно раздражать?
— Ну… вся эта подготовка смены руководства…
— Моника, не говори ерунды, я сама уволилась. Держу пари, старый злодей был ошарашен.
— Дерек никогда не бывает ошарашен. Он говорит, что самой большой неожиданностью в его жизни было то обстоятельство, что Сибилла досталась ему девственницей.
— Ну, а ты? Удивлена?
Моника осторожно поставила чашку на журнальный столик, аккуратно присела на край стула и внимательно посмотрела в глаза Бриттани. Глаза у нее были зеленые, словно весенняя травка. Веселые… и чуть настороженные.
— Видишь ли, Брит… Если честно-честно — я чего-то в этом роде ожидала. В последние недели ты сама не своя. У тебя взгляд такой, словно ты смотришь куда-то… мимо. Знаешь, так птицы начинают на зиму улетать собираться.
Бриттани даже вздрогнула — настолько созвучны оказались слова Моники ее собственным мыслям.
— Ты неплохо меня изучила, Моника. Черт, а я думала, что прекрасно владею собой…
— Знаешь, Брит, ты права. Нужно что-то менять. Та же Майра испугалась однажды — а теперь, наверное, все останется по-прежнему.
— Гениально сказано! Я ничего не поняла.
Моника вздохнула и встала.
— Если вы с ней в достаточно хороших отношениях, она тебе сама все расскажет. Я стараюсь не обсуждать частную жизнь третьих лиц. Вдруг они однажды станут моими начальниками?
Уже у самых дверей Бриттани окликнула Монику:
— Моника! А обо мне, что ты могла бы сказать обо мне? Я ведь уже почти не твоя начальница.
Моника обернулась и усмехнулась.
— Для начала — ты интересуешься чужим мнением о себе. Это уже непривычно. Что я думаю о тебе… Ты — женщина, сделавшая прекрасную карьеру, но не достигшая личного счастья. Поскольку ты чертовски, дьявольски честолюбива, то сам процесс достижения вершин в бизнесе легко отвлекал тебя от мыслей о личном, но теперь, когда ты на вершине, тебя все чаще посещают совсем другие желания. Ты действительно встала на крыло, Брит. Тебе не терпится отправиться в путь. И ты уверена, что в конце этого пути тебя ждет счастье.