Семь. Гордыня
Шрифт:
— Алекс… — робко произнесла Лизка. — А можешь поговорить с матушкой за меня?
— В смысле поговорить?
— Ну… — сестрёнка замялась. — Можешь договориться, чтобы меня пустили пожить в монастырь? На пару дней всего!
— А сама что? Матушка тебе ведь должна. Ты ей и зелье своё варишь, и лабораторию организовала.
— Должна. — грустно вздохнула сестрёнка. — Но в монастырь меня не хочет пускать, я уже просилась. Ни в какую! А давить на неё препаратом я не хочу. Я тут с ней созванивалась недавно, и знаешь, что интересно?
— Что?
— Когда речь заходит о тебе, она сразу
— Ну не знаю… — для вида поломался я, набивая цену.
— Ну Алекс! У тебя с ней теперь контакт налажен, взаимовыгодное партнёрство, дружба — мир, труд, жвачка. Я ей, кстати, за тебя такое понарассказывала! Не удивлюсь, если она в тебя тайно влюблена. Они там без мужиков с ума сходят, но терпят зачем-то и мучаются. А тут ты к ним на три дня заявился, такой молоденький, невинный и наивный. Вот честно скажи, много монашек перепортил? — хитро ухмыльнулась Лизка.
— Наврала с три короба Иоанне про меня? — проигнорировал я вопрос сестрёнки.
— Почему сразу наврала. — фыркнула та. — Рассказала выборочную правду. И как ты в меру у нас принципиален, и как рос сам, преодолевая жизненные трудности, и как ты против отца восстал, и как завёл себе сначала одну девушку и получил от неё нож в спину. Потом спас вторую дуру в парке, подружился с ней, а в качестве благодарности, она облила тебя дерьмом и оскорбила. А строила из себя святошу! И как мне пришлось после всего этого вытаскивать тебя из беспросветной депрессии…
— Не было у меня никакой депрессии!
— Да? — ехидно переспросила Лиза. — А кто полез меня вытаскивать и пожертвовал собой? Я и про это рассказала, кстати. Не забыла.
— Охренеть! — дошло до меня. — Если всё с этой стороны преподать, то я чуть ли не великомученик и герой.
— А я о чём! Они там любят таких. — Лизка растянула триумфальную улыбку на своём лице. — Твоя сестренка умный! Моя младший братик дурачок! — коверкая слова, произнесла она. — Так что, ты мне должен за такую рекламу — пригодилось ведь! Твой ход — отдавай должок.
— Не люблю, когда на меня так давят.
— Прости. — Лизка сложила губки бантиком. — Тогда просто прошу, без всяких долгов. Как твоя любимая сестрёнка… Выручай.
— Погоди! — опомнился я. — А тебе это зачем?
— Ну… У них там столько всего интересного… А меня только настраивать оборудование и пускали…
— Хм… Только в этом дело?
— Ну не только… Там же монашки! Настоящие! У них наверняка там какие-то чёрные мессы проходят, жертвоприношения, культы и всё такое. Ты ведь не просто так две ночи там провел? Я прям нутром чую — здесь что-то не чисто.
— Ясно. Приключений на задницу захотелось…
— Ну и не только на задницу. — хмыкнула сестрёнка. — Может вместе махнём?
— Не. Сейчас не могу, дел по горло.
— Да, я знаю. — тяжело вздохнула Лизка. — Тогда в следующий раз вдвоём, а в этот раз я сама на разведку смотаюсь. Идёт?
— Идёт. Поговорю за тебя с твоей матушкой…
— Спасибо! — радостно взвизгнула Лизка, кинулась мне на шею и чмокнула в щеку. — А за тобой, — обернулась сестрёнка к Зорькиной и показала
Ленка фыркнула, встала из-за стола, и демонстративно обратилась ко мне, игнорируя Лизу:
— Алекс, пойдем спать. Я устала, а завра рано вставать на работу. И это… — мстительно бросила уже в сторону Лизки, словно подразнивая ту. — Берушами обзаведись, сестра Алекса. Сегодня ночью будет очень громко… Боюсь, твоя ранимая психика такого не переживёт.
— Вообще-то, меня Лиза зовут… — растерянно пробормотала Лиза и нахмурилась. — Э, погоди! Что значит будет громко? Громко от чего?
— Сама как думаешь?
— Вот стерва! — прошипела Лизка ей вслед.
Спать мы легли пораньше — завтра предстоял тяжёлый день и у меня, и моей новой подружки. Ленка выполнила своё обещание — немного покричала, немного постонала, чуточку порычала (хороша, чертовка!), и обессиленно упала на мягкую перину рядом со мной, блестя капельками пота на обнажённой коже. Говорить нам было не о чем, по крайней мере сегодня, да и не очень хотелось, так что мы накрылись лёгким пледом, развернулись попка к попке, прижались другу к дружке и моментально вырубились…
Утро выдалось тяжёлым — я почему-то совсем не выспался, а тяжёлые веки категорически отказывались открываться и полноценно функционировать. Ну да, почему-то…
На 10 часов у меня назначена важная встреча по искинам. Отменять её было бы верхом глупости, так что я принял контрастный душ, выпил большую чашку крепкого кофе, закусил круассаном и спустился в отцовский гараж, мельком глянув на часы — ровно девять, время уже поджимает.
Сегодня хотелось прокатиться с ветерком, на огромной скорости, нарушая все правила и законы. Я присмотрел один из байков, пылившихся в дальнем углу, прыгнул на него, нажал кнопку «Старт», и услышал тихое, довольное урчание двигателя. Поправил кожаные перчатки, застегнул шлем и неспеша покатил наверх. Выехал за территорию поместья, кивнув охране возле дома и на выезде, крутанул ручку акселератора на полную и помчался в сторону центра города. Погодка сегодня не радовала, как и сам город — сырость, туман, серый воздух, смог, тусклые неоновые вывески, хмурые люди, спешащие по своим делам, автомобили, не желающие уступать друг другу и противно сигналящие при каждом удобном случае, по поводу и без… Словно шептали мне, что ничего из моей затеи путного не выйдет…
После того как Роман Борисович Бельский покончил с собой, узнав о позоре своей дочери прямо на свадьбе, дела у брата и сестры Бельских шли ни шатко ни валко. Не сказал бы, что плохо, но часть капитала они потеряли. Потеряли контракты, кусок компании, лишились нескольких серьёзных инвесторов и акционеров. У них начались проблемы, ревизии, аудиты.
Брат с сестрой, нужно отдать им должное, держались хорошо, пытались всё восстановить и вернуть отцовской организации былую мощь. Пока, получалось у них не очень, но они держались. Казалось бы, нерушимая корпорация, миллиарды на счетах… Но… Всё сложно.