Семеро Тайных
Шрифт:
— Да.
— Вот он, — сказал старик внезапно. Его корявый палец указал в глубь улицы, откуда двигалась телега, две женщины торопливо несли корзину с бельем, а посреди шел крепкоплечий мужик с короткой черной бородой. Позади трое носильщиков несли вязанки хвороста.
— Кто из них?
— Вот тот, с топором за поясом.
Короткий топорик за поясом был только у чернобородого, и Олег окинул его оценивающим взглядом. Мудрец крепко сбит, со зверской рожей, кулаки как у великана, грудь словно сорокаведерная бочка.
— А что же он сказал мудрого?
— Сказать что, сказать каждый горазд. Особенно про себя... Но мудрость без дела мертва. А он, когда застал жену с другим мужиком, тому дал по роже, а жене свернул шею. Когда спросили, почему не наоборот, он ответил: проще убрать причину, чем пару раз в неделю убивать по мужику.
Старик хохотнул, но Олег на какое-то время впал в раздумье. Волхв должен уметь учиться везде и на всем, впитывать знания, как мох воду, и сейчас, похоже, тоже что-то как таракан заползло в сосудик мудрости.
— Нет, — сказал он сожалеюще. — Конечно, это мудрец... Но мне нужен мудрец не житейский, а... черт, слова-то такого не знаю!
— Волхв?
— Да, — согласился Олег через силу, — но волхв не огнищанин или чревогадатель, а волхв ищущий... Нет, лучше — нашедший! Который не при храме, а в искании истины. Знающий могучие заклятия.
Старик умолк, посматривал на Олега с осторожностью. Пожевал дряблыми губами, надолго задумался. Олег уже начал отступать, пусть спит, но старик сказал вдруг, не поднимая головы:
— Там в середке... сразу за княжеским теремом и конюшнями... башня. Высокая, ее всяк зрит издали.
— Заметил, — ответил Олег быстро. Сердце радостно дрогнуло. Почти всякий колдун возводит для себя башню. Да еще как можно выше. — Там ваш городской колдун?
— А кто ж еще полезет на башню, как кот на дерево? Простому человеку звезды ни к чему.
— Да-да, — согласился Олег счастливо. — Зачем звезды коровнику? Да и огороду ни к чему...
Старик подслеповато смотрел вслед рослому парню, такому вежественному и уважительному. И понимающему, что звезды звездами, а жизня жизнию.
Глава 3
Как хорошо, думал Олег. Забывшись, шел посреди улицы. Только из леса, как сразу тебе колдун по дороге! А у другого проще научиться на готовеньком, чем постигать самому. Да что там постигать, надо ж сперва найти то, что постигать...
Он вздрогнул, совсем рядом застучали копыта, пахнуло крепким конским потом, а над головой прогремела грубая брань. Крепкий мужик в кожаных доспехах, но с голыми руками до плеч, уверенно и надменно сидел на коне. Крупные глаза навыкате смотрели люто.
— Что за невежа прет посреди улицы?
— А что за невежа бранится? — ответил Олег раньше, чем сдержал себя, мудрый в уличные ссоры не ввязывается.
Мужик развернул к нему коня. Широкая, как таз, рожа перекосилась в безмерном удивлении.
— Кто это там внизу такой храбрый?
— Слезай с коня, — пригласил Олег, — узнаешь.
Мужик уже сделал движение спрыгнуть на землю, но вдруг в глазах появилось задумчивое выражение. Взгляд снова и снова пробежал по костлявым, но все равно широким плечам этого изможденного парня в звериной шкуре, жилистой шее, оценил спокойствие, за которым что-то кроется.
— Да пошел ты, — ответил он с натужным презрением. — Стану я руки марать о такой шкилет!
Конь попятился, Олег пожал плечами и пошел дальше, а за спиной был удаляющийся дробный перестук копыт. Вдоль домов в землю втоптаны широкие доски, явно весной здесь непролазная грязь, сейчас от жары их покоробило, концы пытались стукнуть по ногам, чтобы на потеху другим доскам разиня грохнулся мордой оземь.
Стук копыт еще не затих, а ближайшая калитка отворилась. Выглянул щуплый мужичишка, опасливо огляделся по сторонам, сказал Олегу с восхищенным осуждением:
— Больно смел, паря... Это ж сам Твердяк!
— Мне он твердым не показался, — обронил Олег. — А что?
Мужичонка снова опасливо огляделся, сказал тихо:
— Кто бы ты ни был, в недоброе время ты сюда забрел.
— Знакомо, — ответил Олег.
— Что?
— Куда бы я ни забрел, везде время недоброе. Может быть, так везде?
Тот сказал обидчиво:
— Смотри, мое дело предупредить. Уже за это у Ящера мне зачтется.
— За такую малость?
Тот ухмыльнулся горько:
— Всяк норовит боднуть, лягнуть, грызануть, а я доброе слово сказал! Уже будто нездешний.
— Тогда в самом деле зачтется, — согласился Олег.
Улица тянулась ровная, словно строили не как кто хочет, а по уговору с соседями. А то и вовсе князь или городской голова следит за порядком. Башня медленно вырастала, на три-четыре поверха выше княжеского терема, как только тот терпит, на самом верху огорожено деревянным заборчиком, чтобы ночью не свалиться, все колдуны по ночам разгадывают звезды...
Он вышел на площадь, от нее во все стороны улочки, а посреди столб из бревна в три обхвата, золотая шапка, грубо вытесанное злое лицо, тяжелая нижняя челюсть, глаза неведомого бога взглянули остро и подозрительно.
Олег на всякий случай поклонился, вежественным надо быть не только со старшими, но на жертвенный камень внизу бросать ничего не стал, прошел мимо, огибая княжеский терем.
У ворот двое гридней дрались на кольях. Вокруг собралось с десяток зевак, подбадривали, вскрикивали при каждом удачном ударе, а оба парня, молодые и налитые здоровой нерастраченной силой, бились остервенело, люто, рычали и хекали, у одного рубаха сползла с плеча, открыв широкую кровавую ссадину, у другого левая половинка головы была в крови, а ухо распухло.