Семейные ценности
Шрифт:
„Да, в моей жизни прошла вся радость, все веселье”, – думала я, и внезапная печаль набрасывалась на меня, почти опустошая мое бедное сознание.
А я не ощущала этого, или под воздействием странного психологического мазохизма мне было все равно. Неизвестно, как долго терзала бы я свою несчастную душу, но неожиданно, за секунду до моего полного растворения в унынии, до меня дошли слова Анжелики: ”Создай ореол беззаботности вокруг себя. Не стоит так сильно цепляться за сложные моменты в жизни. В твоем сознании они приукрашены и выглядят еще сложнее, чем есть на самом деле.„
Я пыталась как-то воссоздать вокруг себя
Да, я получала незабываемое удовольствие, общаясь с ребенком, но он часто меня и раздражал – то, придя домой с прогулки, он в одежде, в которой валялся на площадке, набрасывался на новый плед на диване, то отказывал есть приготовленную мной вкусную еду, а предпочитал только вредные чипсы, то преследовал мою бедную кошку и дергал ее за хвост, а когда ей это надоедало и она все же решалась „на сдачу”, он начинал охать и жаловаться на нее так неистово, что я вообще не могла заниматься домашними делами…
В воспитании детей всегда нужна выдержка! А я пока из-за ее нехватки не осознавала, насколько она важна на самом деле! И не знала, как ее найти…
Я попыталась что-то поискать в детской психологической литературе, но в моих книгах об этом даже не упоминалось – там все объяснялось с точки зрения достаточно зрелого родителя. Понятно, что родитель такого типа с годами успел воспитать в себе терпение. В прочитанных мною книгах вообще не намекалось, как неопытный родитель может успешно справиться с такой, в принципе, житейской ситуацией, как воспитание родного дитя. Все там разъяснялось с точки зрения теории, но никто даже не упоминал, как действительно „НАДО” воспитывать собственного ребенка, чтобы обе стороны – и родители, и ребенок – были счастливы.
„Наверное, мне тоже стоит подождать, и … примерно лет через пять я успею набраться терпения…”. Но при этой вероятной цифре я ужаснулась: ”Пять лет – это целая вечность! Нет, тогда я действительно потеряю всю свою молодость в разборках с ребенком. Надо что-то предпринять! Может, стоит спросить мужа?”
– Глава 4 -
Раньше, до рождения ребенка, я чувствовала в муже опору, но после появления Саши он стал много работать – что, в принципе, нормально для человека, имеющего семью… Но я была уверена, что не потеряла его, просто из-за повседневных забот наши искренние отношения несколько притупились, и мы сейчас как будто неслись по течению, не имея достаточного времени, чтобы полностью предаться своим любовным порывам и чувствам…
Саша обычно встает в девять утра, я его переодеваю, мы аккуратно моем личико, а затем он спешит к своим игрушкам. В этом время я готовлю завтрак для него и для себя. Когда все спокойно, так начинается наш день…
И так неплохо…
Хотя иногда душе неистово хочется бежать от этой обыденности, от этой реальности, не всегда соответствующей моим желаниям. Но затем я с грустью отдаю себе отчет, что мне некуда бежать, так как я не в состоянии что-то изменить…
Я не хотела больше находиться над зияющей бездной эмоций, поэтому, вспомнив напутствия своей двоюродной сестры, попыталась изобразить улыбку. Ведь улыбка – это что-то спонтанное, непринужденное, и ею можно просто так наградить кого-то,
Я никогда не смогу, как моей кузина, раздавать свои улыбки… А почему? Наверное, потому, что внутри себя я не ощущала той беспечности, того постоянного внутреннего комфорта, который давал бы мне неугасимую силу улыбаться.
„Но все же стоит попробовать!”– решила я, и после того как ребенок позавтракал, и я увидела, как он спокойно направляется к своим самолетикам – это его любимые игрушки, я почти на бегу решила воспользоваться его добровольным отсутствием. Кинулась в спальню, где почти четверть комнаты занимало огромное зеркало с обрамлением из розово – коричневого оникса.
„Мда, зеркало супер.., а вот моя улыбка какая-то… хм, как определить ее… Какая-то сухая. Никакой харизмы в ней нет”.
Я делала все возможно как можно лучше изобразить улыбку – концы моих губ слегка устремились вверх, и все! Но самой улыбки все-таки не было, а было лишь нечто похожее на напряженное приподнимание губ.
„Не только глаза – зеркало души, но и улыбка тоже. И мне придется достаточно поработать над своей улыбкой”.
Я сделала глубокий вдох, и автоматически кончики губ снова приподнялись. Но, само мое лицо было беспристрастным, как будто теплота и сердечность, которые должны были отразиться на нем, застыли где-то на долгое-долгое время и почему-то отказывались растворяться во мне. Единственное, что я смогла распознать на своей физиономии, были утомление и странная, неразгаданная горечь.
Я всмотрелась в черты моего отражения в зеркале – у меня был необычный, вздернутый нос, красивый высокий лоб, плотные губы, а глаза редкого серого цвета обрамляли густые ресницы.
– Да, черты лица – ничего, а вот шарма нет! – и, как будто стараясь просто констатировать этот факт, я пожала плечами. – Ну, нет так нет!
Притихший Саша играл в детской комнате. У меня появилось еще немного свободного времени, поэтому я решила взяться за свой профиль и изучить его более четко. Он мне казался довольно неплох – четкий овал, длинные ресницы, огромные глаза таинственного оттенка, тонкие, как полоска брови. Контур губ, видный в профиль, красиво очерчен, щеки слегка приподняты, а носик – оригинальный, как будто воплощение веселья, к которому я стремилась, но которое пока не проявлялось во мне.
Всматриваясь в зеркало, я снова заставила себя улыбнуться.
И вновь провал!
Губы послушно поднялись наверх и… только это – на моем лице не было написано ничего, что хоть немного растопило бы сердце. Не было воодушевления, жизнелюбия, оптимизма, а только грусть и усталость.
– Наверное, у меня скоро начнутся месячные, раз я выгляжу совсем неважно. – И, желая того или нет, я уже была не в состоянии изменить свой „беспристрастный профиль”.
– Алло, у тебя есть время поговорить?– беспомощно позвонила я мужу.
– Ну, да… – уклончиво ответил он. Точно не поняв его реакции на мой звонок, я, как напуганная, лишенная логики женщина словно получила доказательство, что у него кто-то есть.
– Что ты себе позволяешь? Я вожусь с твоим сыном целыми днями, а ты, ты… – я уже рыдала в мобильнике.
– Тася, дорогая, что с тобой? Разве тебе так сложно понять, что я сейчас в лаборатории. Извини, я перезвоню тебе через пятнадцать минут.
– Ты сам извини, – невообразимый стыд охватил меня. – Я не знаю, что со мной случилось…