Семейные неурядицы
Шрифт:
– Даю слово. А тебе лучше уйти, в твоем присутствии может получиться намного хуже.
Рукия все-таки послушалась, а Хаями вернулся во двор, где его терпеливо дожидался разгневанный брат его возлюбленной. Наото остановился, когда их разделяло всего несколько шагов, и поглядел противнику в глаза. Мужчины были одного роста, так что смотреть прямо в глаза получалось легко и естественно.
– Прекрати морочить голову моей сестре, – холодно проговорил Бьякуя.
– Я вовсе не морочу ей голову, – твердо возразил Наото. – Я с ней абсолютно честен. А вот ты соблюдаешь вовсе не ее интересы, а только свои.
– Я соблюдаю
– Этого я не могу сделать. Не приближаться – это выше моих сил, – взгляд Хаями стал несколько насмешливым. – Уж ты-то должен это понять. Сам-то хорош!
И тут Бьякуя дрогнул. Это было пока незаметно внешне, но он уже ощущал, как жаркий гнев поднимается из глубины его души и захлестывает разум.
– То, что сделал я, и то, что пытаешься сделать ты, – это совершенно противоположные вещи, – надменно проговорил он. – Да, я взял в жены девушку из простолюдинов, но я дал ей свою фамилию, она стала частью благородного дома. А ты, руконгайский бродяга, что ты можешь дать?
– Я знаю это, – как ни в чем ни бывало усмехнулся Хаями. – Поэтому, именно поэтому я и не предлагаю ей ничего. Но и уйти я не могу. Я буду оставаться рядом с ней, пока она сама не велит мне убираться. Все будет так, как она скажет.
– Об этом не беспокойся, – заверил Бьякуя. – С ней я поговорю.
– Если ты станешь давить на нее, – предупредил Хаями, – мне придется вмешаться.
– Если ты вмешаешься, мне придется поставить тебя на место.
– Тебе не испугать меня угрозами, – в голосе Наото тоже появились высокомерные интонации.
– Я не намерен угрожать, – ледяным тоном возразил Бьякуя. – Я просто покажу тебе, что случается с теми, кто со мной спорит.
– Я обещал Рукии, что не буду драться с тобой сегодня, – вздохнул Хаями. – Так что давай не будем. Не люблю отступать от своего слова.
– Я сказал, что побью тебя, если ты еще раз посмеешь приблизиться к моей сестре.
– Я сказал, что никуда не уйду, пока она сама так не решит.
Мужчины еще раз пристально посмотрели друг другу в глаза. Во взглядах обоих читалась одинаковая непререкаемая твердость. Разговор заходил в тупик.
– Подумай над моими словами, – сказал, наконец, Бьякуя. – Я дам тебе время, чтобы твой разум, если он у тебя есть, взял верх над эмоциями, и тогда тебе станет очевидно, как лучше поступить.
– Что ж, – невозмутимо кивнул Хаями, – я тоже надеюсь, что ты совладаешь со своими эмоциями и поймешь, насколько ты несправедлив.
– Знаешь, в чем разница между нами? – Высокомерно заявил Бьякуя. – У чистокровных синигами чувства никогда не берут верх над разумом.
Он развернулся и направился к выходу.
– Бедняга, мне жаль тебя! – Негромко сказал Хаями ему вслед.
Бьякуя сделал вид, что не расслышал. Возвращаться и продолжать спор не имело смысла.
***
Последнее сообщение Кьораку повергло Бьякую в ступор. Некоторое время он изумленно смотрел на собеседника, потом, наконец, проговорил:
– Так ты считаешь, что Ямамото в курсе?
– Это одно из предположений, – ответил Шунсуй.
Штаб расследования в этот раз расположился на крыше одной из казарм восьмого отряда. Освещалось собрание большой желтой луной, а солнце уже скатилось за горизонт. Четыре капитана уселись вокруг большого полотенца, расстеленного прямо на крыше; на полотенце стояли чашки с разнообразным угощением и неизменное саке.
– Он не стал бы требовать разобраться, если бы знал, что происходит, – немного подумав, возразил Бьякуя.
– Ну да, он распорядился, как отмахнулся, – фыркнул Кьораку. – Не мог же он вовсе проигнорировать рапорт о происшествии, это выглядело бы странно! А может, и не сопоставил, мы ведь доложили далеко не обо всем. Но мне в любом случае не хочется, чтобы наше расследование прикрыли в самом начале, пока мы так ничего и не узнали.
Некоторое время Кучики сидел молча, уставившись в одну точку неподалеку от своего колена. Соображал. Потом выдал:
– Это не все. Вы что-то еще от меня скрываете. Ваши соображения относительно Ямамото кажутся мне притянутыми за уши.
Три капитана коротко переглянулись. Все-таки этот юнец довольно проницателен, как бы не раскусил нас раньше времени, говорил взгляд Укитаке. Хиракава растерянно моргал, силясь понять, какими путями шли рассуждения Кучики. Кьораку сделал честные глаза и расплылся в снисходительной улыбке.
– Ты ошибаешься. У нас друг от друга не может быть никаких секретов. Раз уж мы решили действовать сообща, то должны обо всем рассказывать. В чем-то ты прав, у меня действительно недостаточно фактов, чтобы заподозрить в чем-то командира. Но есть что-то… я бы назвал это предчувствием. Не исключаю, что я где-то читал о чем-то подобном, просто забыл, и теперь у меня возникли странные ассоциации…
– То есть, все ваши рассуждения – не более чем мыльный пузырь? – В лоб спросил Бьякуя.
– На самом деле, да, – вынужден был признать Кьораку. – У нас нет решительно ничего, кроме смутных опасений. Но мне кажется, что, пока у нас остается хотя бы тень подозрения, мы должны быть осторожны. Я потому и стараюсь, чтобы лишняя информация не просочилась. Мало ли кто может оказаться в этом замешанным?!
– А я, выходит, вне подозрений? – Сухо уточнил Кучики.
– А ты считаешь, есть повод тебя подозревать? – Шунсуй с любопытством подался вперед.
– Раз уж вы ухитрились заподозрить командира, почему бы и нет?
– Так ты что-то знаешь об этом?
– Нет, – Бьякуя покачал головой. – Ничего подобного не знаю.
Капитаны сверлили его пристальными взглядами, и у Кучики возникло смутное, но неприятное ощущение. Они явно что-то недоговаривали. Но он понимал, что разобраться с этой темной историей он сможет, только участвуя в этом сомнительном расследовании, больше похожем на заговор.
В чем заговор, спрашивал он себя, тоже буравя взглядом своих собеседников. Предположить, что эти трое что-то замышляют против командира… немыслимо, практически невозможно, но вероятность, хоть и микроскопическая, остается всегда. Никогда не угадаешь, что на уме у людей. Непонятно, зачем им понадобился Кучики, но он в этом случае просто обязан пронаблюдать за ними и, по возможности, предотвратить бедствие. А если все обстоит наоборот, и Ямамото действительно оказался, пусть и в давнем прошлом, замешанным в каком-то преступлении, что ж, тогда долг Кучики – разоблачить это. Никакое преступление не должно остаться безнаказанным, это попросту недостойно. Словом, Бьякуя, поразмыслив, отчетливо понял, что влип в эту историю по уши, и уйти так просто уже не получится.