Семи смертям не бывать
Шрифт:
Нужно было как-то ответить словоохотливому капитану, и Данилка сказал:
— Люблю веселых людей. Очень хорошо, что мы имеем возможность посидеть так в своей компании. Для меня это последняя возможность побыть среди своих. Я скажу прямо, господа, мне особенно приятно провести последние часы перед встречей с красными с такими достойными представителями русского воинства, как вы.
Эта речь потребовала от Данилки величайшего усилия. Он почувствовал, как мелкие капельки пота выступили на лбу и висках. Сказывалось, видимо, напряжение двух часов, проведенных
— Когда собираетесь переходить линию фронта?
Данилка улыбнулся:
— Простите, поручик, на этот вопрос по долгу службы ответить не могу.
— Правильно. Осторожность — основа успеха. — Шабельский встал, подошел к окну, выглянул наружу. Затем, резко распахнув дверь, словно для того чтобы проверить, не подслушивают ли их, вышел в сени. Вернувшись, плотно прикрыл за собой дверь, сказал Данилке:
— Садитесь. Надо поговорить.
Данилка сел. Шабельский не торопясь закурил, выпустил струю дыма к потолку и, следя» как она тает в воздухе, спросил:
— Вам приходилось бывать у красных?
Данилка, помедлив, ответил нехотя:
— Приходилось.
— Вот видите, я же говорил, что рам бог свел нас в этой дыре. Вот что, подпоручик, хватит играть в прятки. — И Шабельский, точно выбирая слова, быстро изложил суть дела.
Оказалось, что офицеры совсем неслучайно забрели в деревню невдалеке от фронта. Утром им предстояло выйти отсюда в том же направлении, что и Данилке. Они получили задание перейти линию фронта, проникнуть в глубокий тыл красных. Где-то там они должны были встретиться с людьми, ожидающими их прихода, и вручить им инструкции от белого командования. Данилка слушал капитана, боясь упустить слово.
— Если не возражаете, мы можем линию фронта перейти вместе, — говорил Шабельский. — Вы, подпоручик, как человек опытней, знающий местные условия, поможете нам на первых порах.
— Если только могу быть полезен… От всей души.
Теперь становилось понятным все: и присутствие офицеров в деревне, где не было войск, и повышенный интерес, проявленный ими к Данилке. Ясно, что они, как люди мало знакомые с местными условиями, рады воспользоваться его помощью, конечно, чтобы потом, когда минет в нем нужда, любой ценой избавиться от него.
Шабельский вынул карту, и Данилка показал, в каком месте, по его мнению, лучше всего перейти линию фронта. Было решено двинуться в путь завтра на рассвете. Наметив маршрут, офицеры стали жадно расспрашивать о порядках в тылу красных. Их интересовали цены на хлеб и другие продукты. Поручик, очевидно в отличие от капитана профессиональный разведчик, особенно интересовался работой железных дорог и тем, как приобрести билет.
Постепенно входя в роль наставника, Данилка охотно отвечал на вопросы. Теперь наступила его очередь загадочно
— Не думаете ли вы, господа, переходить фронт в офицерской форме? — улыбаясь, спросил он.
— Если б это было возможно… — тоже улыбаясь шутке, сказал Шабельский.
Он вытащил из угла большой баул и вытряхнул из него две пары брюк, пиджаки, картузы — словом, два полных комплекта штатской одежды.
— Что ж вы медлите? — спросил Данилка. — Чем скорее вы натянете на себя все это обмундирование, тем лучше. Вполне возможно, что за нами уже следят. Они сумели расставить своих людей везде.
Данилка не мог отказать себе в удовольствии попугать офицеров. Поручик проворчал в ответ, что не так-то просто было достать подходящую одежду: вчера, в поисках этой рвани облазили всю деревню. А Шабельский нехотя уволок баул снова в угол и, быстро скинув с себя офицерскую форму, облачился в просторный пиджак, брюки и сапоги. Переоделся и поручик. Очевидно, костюм, в который он влез, прежде принадлежал рабочему. Поручик имел в нем вид степенного мастерового. Но Шабельский в своем пиджаке, под которым угадывалась его офицерски подтянутая фигура, выглядел нелепо. Он и сам чувствовал это, нервничал, то и дело поглядывал на Данилку и наконец спросил:
— Ну, что скажете, подпоручик, так пойдет?
Данилка заставил капитана повертеться перед ним.
— Достаньте где-нибудь дегтя, смажьте сапоги. Затем руки. Разве у рабочих такие руки?
Капитан озабоченно осмотрел свои белые руки. Выскочив из избы, он пропадал где-то около часа и вернулся с густо намазанными дегтем сапогами. Руки были старательно измазаны в машинном масле.
— Я и сам собирался это сделать. Но, Пожалуй, чем раньше, тем лучше, — недовольно проговорил он.
Ранним утром следующего дня капитан подошел к Данилке:
— Вот что, подпоручик, вы понимаете, что, покуда мы вместе, я вынужден принять на себя руководство всей группой, как старший по званию. Вы не возражаете? Нет? Очень хорошо. Попрошу никуда не отлучаться, ни с кем не разговаривать. Это необходимые меры предосторожности.
Капитан был сух, даже враждебен. Очевидно, он испытывал потребность одернуть несколько зарвавшегося наставника. Данилка понял это и в душе усмехнулся. Шабельскому он ответил так же сдержанно и сухо;
— Лучшее, что мы можем сделать в смысле предосторожности, — это скорее покинуть деревню, и по возможности — незаметно.
Через час разведчики выехали на подводе, которую нанял Шабельский, и к вечеру были уже у линии фронта.
В деревне, где они остановились переночевать, Шабельский исчез, но вскоре вернулся с бутылкой самогону и торжественно водрузил ее на стол.
За окном было темно, где-то рядом лаял и бешено метался на цепи пес, за стеной плакал маленький ребенок, и мать, сама чуть не плача, успокаивала его.