Семиречье. Трилогия
Шрифт:
— Вот неповоротливый урод, — возмутился чернявый и послал бедолагу-подручного увесистым пинком на соседний столик.
Довбуш выкатился из-за своей стойки и, разрезая корпусом толчею, будто боевой корабль, влетел в возникшую свалку. Вытянул за шиворот своего паренька, отвесил несколько пинков посетителям и заорал:
— Совсем озверели, пьянь? А ну вон отсюда!
— Чего? — обиделся черноволосый бандюга.
Белава поняла, что никогда не найдет в этом гнездилище зеленого змия хозяина постоялого двора. Неожиданно чьи-то нескромные ручонки ухватили ее за ту часть, на которой девушка привыкла сидеть.
— Какая лапонька, — промурлыкал кто-то.
— Иди к нам, девка, — проорали из другого угла кабака, и несколько голов повернулись к ней.
— Та-ак, — тихо протянула она, ощутив, что обстановка накаляется. — А ну тихо!
Весь кабак замер, скованный ее заклинанием. Так-то лучше. Теперь посмотрим. Белава скользнула между столиками. Глаза остолбеневших людей следили за ней, не имея возможности двинуться. Жалидед нашелся за самым дальним столиком, спящий невинным пьяным сном. Девушка брезгливо поморщилась и щелкнула над ухом пьяницы пальцами. Тот осоловело уставился на нее.
— Чего надо? — вопросил он, присоединив к вопросу очень неприличное словцо.
— Работать пошли, — ответила чародейка.
— Никуда не пойду, — заупрямился Жалидед.
— Еще как пойдешь, — сказала она, начиная закипать. — Побежишь, а не пойдешь!
— Заставь меня, — он гордо покачнулся и попытался вернуть за стол. — Довбуш! Медовухи.
— В обе ухи, — сымпровизировала девушка.
Она оглянулась, заметила в углу переломанный веник и взмахнула рукой. Веник взвился, подлетел к ним и врезал мужику по хребтине. Тот заревел, подскочил и тут же получил новый шлепок, только под зад. И веник погнал Жалидеда вон из кабака.
— Помогите, люди добрыя-а-а, — орал он, пока по его спине выписывал кренделя березовый экзекутор.
Никто не спешил ему на помощь, потому как сами были немы и неподвижны. На пороге Белава бросила:
— Отомри, — и поспешила вслед за хозяином постоялого двора, ну и от греха подальше, народец-то горячий.
За спиной раздался дружный вздох, потом голоса возросли до возмущенного рева, и толпа ломанулась вдогонку за девкой-чародейкой. В это время из-за ближайшего дома показался учитель. Он остановился и обернулся назад, ожидая кого-то. Потом вновь повернулся и остолбенел, глядя на орущего благим матом Жалидеда, на спине которого расположился веник, следом за ним бежала его ученица, рядом с ней с заливистым лаем подпрыгивал здоровенный пес, а через некоторое время показалась разъяренная толпа, поминающая недобрым словом нахальную девку. Белава обернулась, что-то крикнула, и толпа резко остановилась. Задние ряды, не успев затормозить, налетели на передние, и вся это гомонящая толпа нетрезвых мужиков покатилась по грязи, матеря на чем свет стоит Довбуша, «Речного царя» и всех чародейский морд вместе взятых.
— Я ее убью, — процедил сквозь зубы чародей, беспомощно глядя в след исчезающей ученице. — Надо подчистить за ней, — пробормотал он и щелкнул пальцами.
— Мужики, — послышался сиплый голос из-под навалившихся сверху людей. — А чаво бежали-то?
— Не помню, — почесал в затылке черноволосый бандюга. — Пили, пили и на тебе. Никак бесы попутали.
Мужики поднимались, отряхались и тянулись обратно в кабак. Дарей облегченно вздохнул. Он кивнул своему спутнику и направился туда, куда Белава и березовый веник гнали хозяина постоялого двора.
Тем временем девушка пригнала Жалидеда к конюшне и ткнула носом в двух несчастных лошадей, жалостливо смотрящих на юную чародейку и мужика.
— Ты деньги взял за содержание лошадей, почему они не вычищены, не накормлены, не напоены? Посмотри в их несчастные глаза! — грозно нависла над мужиком Белава.
— Они стоят в моей конюшне, — заявил Жалидед. — За то по серебрушке и дали.
— Да я тебя сейчас самого в коня обращу, в мерина! — возмутилась чародейка. — Две серебрушки! Две! За то, что они просто постоят под твоей дырявой крышей?
— Да! А за веник ты мне еще и золотой должна, а не то к боярину пойду и челобитную подам! — он подбоченился и вызывающе посмотрел на чародейку.
— А ну давай отрабатывай серебрушки, — она тоже уперла руки в бока.
— На-кось, выкуси, — Жалидед сунул ей под нос кукиш.
Белава скосила глаза на грязную фигу, сморщилась и закатала рукава.
— Ну все, — сказала она и вскинула руки, быстро зашептав, потом щелкнула пальцами и посмотрела на Жалидеда. Тот вскрикнул, упал на четвереньки и…
— Хрю, — черный свин ткнулся ей в ноги. — Уи-и-и.
— Ага, сейчас, — ответила девушка и отвесила свину пинка. Тот с громким визгом бросился из конюшни.
Дарей подбежал в тот момент, когда какой-то хряк выбежал ему навстречу, остановился и обиженно захрюкал, глядя на чародея. Тот отпихнул хряка ногой и пошел в конюшню. Впрочем, хряк не отставал. На входе в конюшню чародея облаял тот самый кобель, что бежал рядом с Белавой. Дарей отмахнулся от пса и вошел внутрь. Девушка расседлывала лошадей, мурлыкая себе под нос веселую песенку.
— Сейчас за торбой сбегаю и накормлю вас, — пообещала она лошадям и повернулась к выходу. — Ой, мастер…
Дарей стоял перед ней с горящим взором и сжатыми кулаками. Девушке показалось, что из ноздрей учителя идет пар. Она удивленно заморгала ресницами.
— Чего с вами, мастер? — невинно спросила она.
— Убью, — коротко бросил чародей, и Белава вновь ойкнула, отскакивая от него. — Ты чего опять наворотила, нечисть?!
— Ничего, — она сделала большие честные глаза. — Вот ей-ей ничего не делала!
— За тобой толпа мужиков бежала, что ты натворила? — он направил на ученицу палец. — А хозяина нашего зачем веником через полгорода гнала? И где он вообще?
— Хрю, — обличающе захрюкал свин. — Хрю.
Дарей опустил взгляд, посмотрел на хряка и неожиданно понял. Губы чародея затряслись, он ткнул пальцем в преданно смотрящего на него хряка:
— Это… он? — спросил учитель внезапно севшим голосом.
— Он, — повинно кивнула ученица.
— Хрю, — поддакнул свин.
Дарей тяжело привалился к стене и устало посмотрел на нее.