Шрифт:
Глава 1
Оля даже не подозревает, что я сделаю всё, что она попросит. Всё – для неё и Дианы. Даже если она никогда не сможет ответить мне взаимностью. А это, скорее всего, так и есть, потому что никто не может занять место моего брата в её сердце. Никто.
Диана врывается на кухню, а Оля входит. Помогает дочери устроиться за столом и с благодарностью кивает, когда я ставлю перед ней большую кружку с кофе.
– У тебя божественная кофеварка, - улыбается
– Забирай. Завернуть?
– Ещё чего, - усмехается. – Я ей пользоваться не умею. Всё равно буду звонить и спрашивать, на какую кнопку нажимать.
– В любое время дня и ночи, - кидаю просто.
А потом думаю, не странно ли это прозвучало. Иногда мне кажется, мои чувства, как на ладони. Даже присматриваться не надо. Но Оля их не замечает.
Пока девочки поглощают мороженое, я набрасываю план действий.
– Сегодня погода так себе, но к вечеру, вроде, обещают, что ветер утихнет. Можно посидеть на заднем дворе, очаг разжечь. Ты же любишь огонь и дым от листьев.
– Читаешь мои мысли, - подмигивает Оля.
– Самое лучшее в осени – это дым от листьев. И мелкий дождь.
Моё сердце каждый раз подскакивает, когда она смотрит на меня пристально своими зелёными глазами. Будто пробирается под кожу.
– Этого добра в Питере – завались, - слова даются тяжело, приходится самому отхлебнуть от кружки, чтобы прочистить горло. – Город с самой длинной осенью в мире.
Оля подвисает, видимо, её «осень» в душе длится уже долгих два года. Мои руки дрожат, приходится отставить чашку. Хочется обнять Олю и спросить, чем я могу помочь. Но я уже много раз пытался достучаться до неё. Не реагирует.
До вечера ещё много времени. Поэтому мы сидим в гостиной и смотрим то «Губку Боба», то «Смешариков». У Дианы разносторонний вкус. Чуть позже она достаёт журнальчик из рюкзака, который захватила с собой, мы находим игру на развороте и играем, наверное, раз десять, прежде чем ей надоедает.
Дидишка расходится не на шутку, она носится по дому, сбросив былую сонливость, и когда прогнозы синоптиков сбываются в сторону улучшения погоды, мы с Олей счастливы, что можем выпустить ребёнка на свободу.
Пока я сгребаю опавшие листья, Диана озорничает и несколько раз разрушает мою аккуратную работу. Ей хочется, чтобы я побегал за ней, так что какое-то время я гоняюсь за мелкой. Естественно это игра в поддавки, хотя, надо признать, за последние полгода шустрости в ней прибавилось.
Оля с улыбкой наблюдает за нами. Она сидит на качели шезлонге, подкачивая себя время от времени. Я улыбаюсь ей в ответ, стараясь не думать, как сексуально она выглядит в простой спортивной одежде и моей дутой жилетке, которую она по обыкновению сняла с вешалки.
– Мама, давай с нами! – кричит Диди, а затем хватает ворох листьев и бросает мне в лицо.
Я рычу, изображая раздражение, чем вызываю у племянницы бешеный восторг.
– Нет, солнышко. Мне на вас смотреть больше нравится, да и время ужина подошло.
Вскоре я вожусь с костром, а Оля уходит на кухню, чтобы приготовить что-нибудь из запасов в моем холодильнике. Первое время, приезжая, она даже еду возила с собой из города, но я быстро её переубедил, что это лишнее.
Оля просто не любит быть никому обязанной, но мои условия приняла. Её кулинарное мастерство, мои продукты.
Мне нравится проводить время с ней и Дианой. Каждый раз предвкушаю их приезд, в этот раз они прибыли в пятницу, а значит у нас впереди целых две ночи под одной крышей.
Огонь в очаге отдаёт массу тепла, я двигаю столик ближе, и мы садимся ужинать.
– Спасибо, Оля, просто пальчики оближешь.
– Гонишь? Макароны по-флотски, салат, всё прозаично.
– Это не макароны, а паста болоньезе, - подмигиваю ей.
Оля отмахивается с улыбкой.
– Как не назови, смысл тот же.
Она заботливая и хозяйственная, при первом знакомстве, конечно, я не на это смотрел, но потом такие её качества привели меня в полный восторг.
Мы с Дидишкой быстро расправляемся с едой, а вот Оля гоняет свою по тарелке.
– Всё в порядке? – спрашиваю.
Оля пожимает плечами.
– Да вроде бы. Голова гудит, это от переутомления.
– А зачем так переутомляться? Может, к врачу сходишь? Пусть больничный выпишет. Выспишься.
– Ага, конечно. Кто мне его выпишет.
– Вот как возьму сейчас, осмотрю и выпишу.
Губы Оли растягиваются в улыбке.
– А слушать будешь? Уже раздеваться? – она даже прихватывает края жилетки, будто собирается её снимать.
– Да раздевайся, чего уж там, возражать не стану, - приподнимаю бровь, замечая, как очаровательно она краснеет.
Мне нравится её поддразнивать.
– И давно ты во врачи подался? Главный инженер?
– Я продаю, а не строю, а до главного мне ещё расти и расти.
– Серьгу их уха вынешь и сразу повзрослеешь.
– Тебе не нравится? – с деланной обидой интересуюсь.
У меня маленький «гвоздик» в левом, оставшийся на память от отдыха в лагере в возрасте четырнадцати лет. Всё никак не решаюсь с ним расстаться.
– Тебе идёт, - махает рукой.
– Не, я в порядке. Серьёзно. Просто неделя дурная. Кучу отчётов писала.
– И спала мало.
Она снова машет рукой. Я ведь тоже знаю, как это, когда долго не заснуть.
Диана вскоре начинает играть с тем, что под руку попадётся, а мы тянем чай, смотря на мерцающие угли.