Семя Хаоса. Убийца Богов
Шрифт:
– Ну… Тогда расскажи нам о богах, – попросил Кринк после паузы у Нургрима.
Тот поморщился.
– Эта тема еще хуже. Хуже, чем все, что вы можете представить…
– Богов нет, – вдруг громко и резко сказал Колин. – Лишь тени, иллюзии сознания. Люди сами создают себе богов, а потом им поклоняются. Есть лишь мир… силы и универсальные законы. И Семя… Оно хуже всего.
Колин затих так же неожиданно, как начал говорить. Кринк неуверенно посмотрел на Нургрима.
– И часто он так теперь?
– Время от времени. Владыка, к сожалению, иногда слаб,
– Один безумен… – прошептал Кринк. – Куда катится этот мир.
– Он там же, где и всегда, друг, – усталым голосом возразил ему Нургрим. – Всем постоянно кажется, что дела идут плохо. Но на самом деле они никогда и не шли хорошо.
– А ты тоже спал? – не утерпел Кринк. Было видно, что этот вопрос мучал его давно. – Как Амер?
– Да. Все боги… Спали. Были растворены в самом Семени, точнее. Для нас не было ощущения времени. Я просто исчез из мира, а потом появился там же, где был раньше, но совершенно в другом времени… Прошло шестьсот лет. А я просто моргнул.
Нургрим замолчал.
– Но Амер, как я понял, ничего не помнил. И был вроде как… немного не в себе.
Лицо Нургрима приняло обеспокоенное выражение.
– Слишком рано. Он был нестабилен всегда, и к тому же чересчур часто использует Семя… – Потом Нургрим заметил, что на него все смотрят. – Так бывает. Мне кажется… Из рассказов Владыки и по своему опыту, состояние после пробуждения зависит от двух вещей. Того, насколько сильно была повреждена психика человека до того, как он растворился в Семени. И того, насколько много энергии он может использовать за один раз. Ты говоришь, Амер пять лет жил другой жизнью, не помня себя?
Кринк кивнул.
– Он вроде бы как-то обмолвился за кружечкой пенного, когда был еще добряком и не громил городов, что пять лет назад его нашли в лесу одного и без единственного воспоминания. Даже имя ему придумали заново. Кстати, для протокола – Силен мне нравился больше, чем Амер!
Нургрим усмехнулся.
– Амер бывает несносным. Пять лет… Что ж, моя память и мой разум вернулись ко мне примерно два года назад. Или чуть позже. При этом, как рассказал Владыка, северяне пробудили с его помощью всех богов одновременно. Ровно пять лет назад, – Нургрим скосил глаза на Колина. – Что же касается состояния Владыки… Он многое претерпел в первые века своего правления. И он гораздо сильнее всех нас, когда речь идет об управлении Семенем Хаоса. Поэтому у него помутнения рассудка могут длиться десятилетиями…
– До сих пор не укладывается в голове, что наш Колин, великий Один и пророк Эмбера северян – одно лицо… – протянул Кринк.
Услышав это, Колин встрепенулся.
– Эмбер… Амбер! Да, интересная шутка! Лабиринт… Единорог… Мне всегда нравился Амбер. – Глаза Колина сверкали. Он привстал с бревна, на котором разместился вместе с Нургримом. А потом его взгляд погас. Он обернулся. Поморщился. – Давно я так?
– Два
Колин снова поморщился.
– Скверно. Но бывало и хуже. По крайней мере, временно я – это я.
Он вздохнул с облегчением и протянул руки к огню.
– Эм… – начал Кринк. – Мы тут говорили о… – он увидел, как Нургрим яростно закачал головой, – о единорогах. У Кари есть чудесный единорог.
Колин нашел Шайли глазами и улыбнулся.
– Да, Шайли красавица, – потом он посмотрел укоризненно на Нургрима. – И если ты думаешь, что я не помню, что происходило вокруг, когда у меня помутнение рассудка, то ты ошибаешься, Нургрим! Я все помню, даже слишком хорошо… Или почти все.
Последние слова он сказал очень горько.
– Тогда, может быть, ты хочешь что-то добавить к сказанному? – спросил небрежным тоном Кринк.
– О том, как я был пророком Эмбера? – Колин усмехнулся. – История на самом деле глупая. Я давным-давно очнулся на севере. Там, где погрузил в сон всех других богов…
– Подожди, так в конце Войны Богов всех усыпил ты? – тут же переспросил Кринк.
– Разумеется, – немного удивился Колин. – Я же уже говорил… Раз или два. Впрочем, возможно, не тебе. Не вам. Многие истории из своей жизни я рассказывал очень много раз. Даже не могу вспомнить, сколько и кому… Но да. Богов усыпил я. Когда пришел в себя первый раз, Империей правили боги. Я сперва был спокоен. Но потом началась война. Горели города, пылали судьбы людей. И… Это происходило по моей вине. Я хотел лишь все исправить.
– Как это по твоей вине? Я думал, войну начал Амер! – вновь перебил Колина Кринк.
– А кто дал ему средство к войне? Амер вам не говорил? Впрочем, может быть, он и сам не помнит, откуда взялась идея его великого меча из легенд, которым он так легко разил богов. А ведь это я посоветовал ему добавить кристалл Семени Хаоса в металл и выковать оружие. По сути, это я начал ту войну!
– Нет, Владыка, – тихо прервал его Нургрим. – Ее начала Корал, когда решила вернуть Вас из плена Семени Хаоса. Она много изучала его в одиночку и далеко продвинулась. Мы говорили с ней до того, как она решила известить об этом богов на Совете. Я сразу сказал, что ничего хорошего из этой идеи не выйдет. Но она была уверена, что Вы сможете все исправить. Отчасти Вы это и сделали, когда все пошло вразнос, усыпив богов.
Колин помолчал, глядя в огонь.
– Я… Даже если так, все равно больше вины на мне. Корал доверила мне будущее мира, а я не справился. И к тому же принес еще больше разрушений…
Нургрим усмехнулся.
– Не думаю. Я хорошо знаю Амера. Он из тех людей, которые сломали бы все ради цели. Он бы и так убил Тремора и Илаима. Ножи, которые он выковал по Вашей подсказке, лишь ускорили неминуемое. Империя тогда уже трещала по швам. Альмерин не справлялся. – Нургрим потупил глаза. – А я просто сбежал. Все, на что меня хватило, – это научить Амера тому, что знал, когда понял, что он способен не только убивать. Так что моей вины в произошедшем не меньше, чем Вашей.