Семья кама. Алтайская повесть
Шрифт:
На следующее утро компания Кама отправилась обратно. Виновники разрастания геркулесовой травы прощались с ними и приглашали на чай, если кто-то из сельчан будет рядом в лесу. Супружеская пара оказалась довольно дружелюбной, хотя иногда ворчливость хозяйки начинала докучать сельчанам.
– Можно напоследок узнать у вас кое-что? – спросила хозяйка коттеджа Кама, рассматривая одежду девушки, – Кто вы такая?
– Я Кам. Временно исполняю обязанности кама села Боочи.
Видимо, этот факт поразил хозяйку. После сказанных Камом слов у дамы не осталось сил даже на то, чтобы выразить собственные мысли мимикой.
Когда девушка с отцом подходили к своему дому, то издалека услышали звуки весёлой музыки. Хороший знак – у матери семейства прекрасное настроение, отчего усталость воителей с сорняком как по волшебству исчезла. Ярко выраженный запах валерианы говорил о том, что муж Кама пытается быть спокойным среди комаров и мошек. Такое начало дня для их семьи стало обычным делом в этих чудесных местах Алтая.
Лакричные конфеты для вредных людей
Жалость к себе из-за того, что так и не получила губернаторскую премию, порой снова возвращалась к нашей главной героине. В такие моменты она брала всё для рисования и уходила подальше от своего дома. Прохожие, заприметив её, постоянно кричали что-то, но музыка любимой сибирской группы приглушала их голоса. На самом деле девушка и без музыки не услышала бы их. Слух, как и зрение, явление не стабильное, так и у неё со слухом дела обстояли не очень хорошо после экспедиции по Европейскому Северу России.
Как человек науки, могу сказать тебе, дорогой читатель, что положительно и отрицательно заряженные частицы объектов можно почувствовать, вот и наша Кам время от времени ощущала негативные волны от некоторых сельчан. Были те, кто радовался приезду новых людей, тем более что они занимали дом кама Банюша, который сам выбрал их, а были и те, кто относился к ним с недоверием. Один из местных мужчин любил как бы невзначай говорить своим собеседникам в присутствии членов городской семьи: «Банюш своим решением дал нам всем понять, что кого-то лучше, чем он сам, больше не стоит ждать в должности кама». Всё же учителя непросто обидеть, так как он понимает психологию людей. Они настороженно воспринимают все новое, и это естественно: пришлым незнакомцам сложно довериться.
Но даже при всех возможных минусах жизни в этом селе девушке тут нравилось. Неожиданно для ее родных пребывание в самобытном селе положительно сказалось на художественном творчестве педагога. Да, конечно, она как-то продала две свои картины, написанные в жанре сюрреализма, на столичной выставке, но её имя все-таки не ассоциировалось с этим направлением в живописи. Не просто так говорят, что на каждое творение нужно найти своего почитателя. И спустя столько лет ценители таланта девушки отыскались в небольшом алтайском селе Боочи, что раскинулось у реки Каракол. Сопия была первой, кому приглянулась картина, выполненная в четырёх авторских цветах Кама. «Меня так и притягивает к вашим рисункам! Каждый раз нахожу в них новый сюжет!» – восхищалась девочка творчеством Кама. Правда, для большинства селян эти картины стали не предметами роскоши или убранства, а талисманами от шамана. Девушка была даже рада такому повороту. Быть не просто художником-сюрреалистам, чьи работы хорошо прикрывают огрехи ремонта и гармонично сочетаются со шторами, а стать автором, скажем, противопожарных картин – это куда интереснее звучит. Ведь для местных жителей плоды её художественного творчества стали некими оберегами.
Раза три в неделю Кам приходила на поле, что находилось между рекой, лесом и селом. После утренней семейной тренировки девушка собирала вещи для рисования. Муж каждый раз составлял ей компанию в утренней прогулке: облачившись в плотную одежду, он нес походный рюкзак с инструментами художника. Это стало обыденным явлением. Для мужчины жизнь в селе стала чем-то вроде буддийской тренировки «принятия бытия». Парень изо всех сил старался не психовать, но по пути к месту рисования жены все-таки не мог сдержаться, чтобы не выругаться хотя бы пару раз на надоедливых насекомых.
Хочется отметить, что на Алтае намного меньше мошек и комаров, нежели в таёжных лесах нашей Омской области. Но вернемся к нашим героям, которые каждый раз формируют художественную мастерскую на поле одним и тем же способом.
Металлическая тренога для подрамника с льняным холстом – основа этой композиции. Справа размещается переносной столик со всеми художественными атрибутами. Слева прочный пакет, выполняющий роль урны. Небольшой табурет с мягкой подушкой на завязках. Рядом – походный рюкзак, в котором всё это транспортируется, и легкий перекус, подготовленный заранее. Когда наконец для творческой работы жены все готово, муж целует ее в лоб, как будто выполняя ритуал, чтобы она хорошо порисовала, а он живым дошёл обратно до дома.
Стоит ему начать движение в сторону жилища, как девушка включает этно-рок на среднюю громкость. Из-за различия музыкальных вкусов среди членов их семейства девушка может предаваться меломании лишь на работе, при проверке контурных карт. Порой она всё же включает свои уникальные композиции дома, по утрам, чтобы разбудить родителей и мужа.
Часов в семь утра село начинает оживать. Кто-то выходит в огород на борьбу с сорняками и грызунами. Мужчины рубят дрова или что-нибудь ремонтируют в своих домах – ограду, крышу, окна. Самые шумные и озорные дети уже играют на площади у школы. Подростки помогают старшим по хозяйству. Привычная картина сельской жизни. Только одно новое явление стало разбавлять эту обыденность. Издалека по утрам теперь доносились звуки этнических музыкальных инструментов и горловое пение. Музыку такого рода раньше можно было услышать в селе лишь в самый разгар праздничного гуляния. На рисование Кам тратила около трех часов. Музыка как будто сама побуждала её творить, стоило только создать подходящие композиции и антураж.
Понемногу облака стали сгущаться, и это помешало девушке насладиться арт-терапией. Ей пришлось спешно собираться: мобильная связь в селе была, но не везде, так что предстояло всё самой донести до площади, середины села, где хорошо ловил сигнал, и позвонить мужу. По пути она встретила Сопию и трёх её подруг. Они собирались к Елене Александровне, местной учительнице русского языка. Девушки летом не просто ходили в гости к педагогу, но и подтягивали знания в русском языке для будущего успешного поступления в городские университеты и колледжи.
Стоит отметить, что из двухсот шестидесяти одного жителя села тридцать два человека были учениками местной школы. Она располагалась в одноэтажном здании, построенном ещё в советский период, когда село было большим сельскохозяйственным центром. Пару лет назад в школе отремонтировали спортивный зал и установили новую аппаратуру в актовый зал. Перед школой находилась та самая центральная площадь, по кругу выложенная камнем, и по обе ее стороны стояли лавочки и столы. Все сельские, республиканские и государственные праздники отмечались на этой площади. Учителя вместе со школьниками продумывали праздничные программы, а глава поселения всегда старался выбить из бюджета финансы на улучшение их жизни. Так музыкальную аппаратуру и использовали как в стенах самой школы, так и на площади.
Работников школы было всего пять человек, и именно они считались самыми богатыми местными жителями, помимо приезжих Мишаниных. Семья Мишаниных состояла из пяти человек: подростка Никиты, его родителей Марии и Евгения и бабушки с дедушкой – Алевтины и Марка, родителей Евгения. Прожив в столице республики более двадцати лет, семейство решило вспомнить свои фермерские корни и переехало в это селение. Занимались они разведением лошадей. Хозяйство приличное – более ста голов было у них. В основном разводили лошадей алтайской породы, тяжеловозов и для сельскохозяйственных работ в поле. Старые особи шли на убой: конина пользовалась популярностью у местного населения.