Семья на первом месте
Шрифт:
Девушки ещё долго болтали, попутно дожидаясь Северуса. Когда настало время прощаться, Алина обняла каждого из них по очереди.
— Сотри наши воспоминания, когда мы вернём тебя. — Брови Лестрейндж вопросительно изогнулись. — Если они придут к нам и тронут её, — она с Севером обернулась на Лили, которая продавала очередное зелье старой ведьме. — Я не смогу уберечь твой секрет.
Алина понимающе кивнула и опять обняла волшебника.
— Спасибо тебе, Северус. Присмотри за Джеймсом и береги цветочек.
— А ты себя, — на том они и попрощались.
—
— Сириус, — Алина укоризненно глянула на друга. — Он хотел, как лучше. — Волшебница удобно уместилась на его плече, прикрывая уставшие глаза. — Ты и сам это знаешь.
— Ещё бы, — усмехнулся Блэк.
— Знаешь, — начала Алина, и он заинтересованно взглянул на неё, — когда война закончится, я верну ему воспоминания.
Бродяга напрягся, было тяжело это признать, но он не хотел этого. Не хотел, чтобы Лина возвращалась к Сохатому или чтобы тот её вспомнил. Бродяга понимал, что если они сойдутся, то у него больше не будет шанса быть ей кем-то большем, чем просто другом.
Он хотел всего и сразу. Сириус Блэк хотел её, Алину Лестрейндж. А что делает Блэк, когда чего-то хочет? Правильно, он берёт своё.
Девушка заснула, а Бродяга игрался с её локонами. Ему казалось, что если он хоть на мгновение задремлет, то снова окажется у её могилы. Он бы не смог пережить её потерю ещё раз. Алина зашевелилась у него под боком, и он притянул её ближе к своей груди.
— Спи, змеёныш, — шептал брюнет, зарываясь в её волосы. — А я буду рядом.
Блэк уже знал, чем они будут заниматься завтра. Сначала она проведёт для него экскурсию, они зайдут в какое-нибудь кафе и посидят там совсем немного. Делая вид, что прямо сейчас нет никакой войны. Сириус будет смешить её и веселить, наслаждаясь её мелодичным смехом.
Потом вместе будут играть с шустрым Лестрейнджем-младшем, который уже во всю ползает и ходит. А всего на мгновение он представит, что всё это взаправду, что Алина — его жена, её племянник — их сын, а ему не нужно её ни с кем делить. Она только его и нет никого Сохатого, потому что Бродягу всё ещё мучает совесть. И всё же он не может сопротивляться своим чувствам к волшебнице с золотыми глазами.
— Я люблю тебя, змеёныш.
***
Манхэттен, Бруклин, Стейтен-Айленд, Нью-Йорк
Июль, 1980
Высокий юноша, чей возраст было сложно определить в связи с тёмным пальто, которое скрывало пол-лица, шёл по узкому скверу. Такого рода одеяния вызывало лишь смех. Ведь солнце в Нью-Йорке припекало нещадно.
Рабастан блуждал между домами и дешевыми мотелями. Галеоны, которые ему передала Алина в их последнюю встречу, по-прежнему были при нём. Лестрейндж никогда не отличался в экономии, но сейчас была совершенно другая ситуация.
Он мотался с одного мотеля на отшибе к другому. Нью-Йорк ему нравился куда больше пасмурного Лондона. Однако он хотел вернуться домой, во Францию, к сестре и сыну. К несчастью, волшебнику нечасто удавалось отправлять письма Алине, и всё же он не отчаивался, как она и просила.
Рабастан
— Простите, — бросил он грубо, протягивая ярко-жёлтый фрукт.
— Лестрейндж? — удивлённо протянула рыжая незнакомка. — Как ты здесь? — Она не успела договорить, так как была прижата к стене, а руки волшебника закрыли ей рот.
— Я отпущу, если обещаешь не кричать, — голос его был хриплый и сиплый, девушка кивнула. — Ты кто? — Лестрейндж отошёл на несколько шагов, держа дистанцию.
— Глория Узерти, — её серые глаза с интересом наблюдали за волшебником. — Мы учились на одном факультете, — черноволосый продолжал хмуриться. Её имя, как и принадлежность к Слизерину, ему ни о чём не говорила. — Ну, помнишь, три года назад, в феврале, ты получил поющую валентинку, — юная ведьма смущённо отвела взгляд.
Лестрейндж прыснул, та самая злосчастная валентинка сделала его чуть ли не всеобщим посмешищем. И смеха сколько было.
— Н-да, — протянул парень, поглядывая на порозовевшую волшебница. — Что ты здесь делаешь, Узерти?
Рабастан откинулся на стену и подпёр её ногой, внимательно оглядывая девушку. Глория прочистила горло, пригладив короткие волосы.
— Родители забрали меня из Хогвартса год назад, и сейчас я заканчиваю своё обучение в Ильверморнии. — Лестрейндж вскинул брови. — Они не хотели участвовать в войне, и поэтому я здесь. О, — девушка стукнула себя по лбу, — можешь не переживать, я никому не расскажу о том, что видела тебя.
— Да, — протянул юноша через короткое молчание. — Было бы неплохо. Всего хорошо, — бросил Лестрейндж и растворился в буйном потоке маглов.
Уезерти так и осталась стоять на месте. Она была влюблена в него ещё с первого курса, когда на её голову Макгонагалл надела шляпу.
Все шумели и радовались началу нового учебного года, а рыжая девочка с огромными очками не могла оторвать своих серых глаз от смеющегося третьекурсника, который не переставал шептаться с сестрой и блондином.
В этот самый момент маленькая Глория на веки отдала своё юное сердечко Рабастану Лестрейнджу и потеряла себя.
***
Поместье Малфоев
Август, 1980
Люциус был очень заботлив и нежен с беременной Нарциссой. Девушка не была капризной или истеричной, напротив, она ещё больше расцвела. Потому-то её муж больше не смотрел на нее, как на какое-то неказистое создание.
Молодые люди подолгу разговаривали друг с другом, узнавая все больше новых и интересных фактов. Если погода была на их стороне, то они до вечера сидели в беседке, неторопливо попивая холодный чай.
Когда Малфоя не было дома, или если он пропадал на собраниях Тёмного Лорда, то Нарцисса Малфой не оставалась одна. Рядом всегда был Абраксас, который рассказывал ей о своей прожитой жизни или о любимой жене. Часто заезжала её мать, Друэлла Блэк, не уставая давать своей дочери всё новые и новые советы по поводу ещё нерожденного малыша.