Сен. Развеять скуку
Шрифт:
— А одних лучников не хватит? Зачем отсылать еще четверть конников?
— Лучники в ближнем бою не выдержат, а коннице там есть, где разбежаться. Да и здесь она особо не нужна. Сам знаешь, по нашему плану рыцари почти не будут участвовать.
Бой должен был проходить на поле, зажатом с одной стороны отвесной горой, а с другой — непроходимым болотом. Само поле было очень узким, метров двести — триста, но зато длинным и тянулось на несколько километров. К тому же оно было ровным, и конница могла взять на нем разбег. Но в нашем плане коннице было отведено второе, если не третье место. Так как
— Может, моих рыцарей спешить? И пусть сражаются пешими? — отвлек меня от мыслей Кременор.
— Нет, пускай остаются в резерве. Если враги прорвутся сквозь строй пехоты, твои должны заткнуть прорыв.
— Хорошо, мой лорд, — без энтузиазма согласился начальник конников. Все-таки для него тяжело оставаться в стороне. Мне его было, конечно, немного жаль, но не настолько, чтобы послать в самоубийственную атаку.
— Акос, что с той стороны? Какие последние данные?
— Со стороны противника три тысячи тяжелых пехотинцев и пять тысяч легких, копейщики отсутствуют. Две сотни лучников, но они вооружены луками хуже наших. Так что их не брать в расчет. Из конницы: чуть меньше тысячи тяжелых рыцарей и чуть больше тысячи легких конных копейщиков.
— Итого одиннадцать тысяч против четырех! — Я усмехнулся. — Фигня! Справимся. — И закинул последний кусок мяса в рот. — У кого-нибудь есть вопросы? — Вопросов ни у кого не оказалось. — Отлично. Все все помнят?
С памятью у моих военачальников оказалось все в порядке.
— Тогда готовьтесь выступать.
Военачальники вышли, а я остался.
Что бы я ни говорил, я не был уверен, что мы справимся. Тысяча тяжелых конных рыцарей — страшная сила. Даже без учета пехоты, тысяча рыцарей может снести всю мою армию, не останавливаясь. Единственное, что нам на руку, — это узкое поле боя. Его больше чем на половину можно перекрыть копейщиками. Ну а там, где не будет копейщиков, там мы оставим подарков… побольше. Усмехнувшись своим гаденьким мыслям, я встал из-за стола и вышел из палатки.
Лагерь кипел, как разворошенный муравейник. Пехота строилась по отрядам, и десятники пинками и добрыми матерными словами приводили солдат в порядок. Рыцари лично проверяли подпруги коней и прочую упряжь.
Ко мне подошел Расс.
— Волнуешься? — Расс был моим близким другом. На совете он держался как вассал с господином, но с глазу на глаз общался без формальностей.
— Естественно, волнуюсь. Их слишком много. Даже несмотря на подготовку, шансов у нас маловато.
— Я уверен, что все получится, — ответил Расс и ушел проверять гвардейцев.
— Надеюсь, — пробормотал я себе под нос.
Через полчаса ко мне подошел Акос.
— Мой лорд, разведчики доложили, что враг близко.
— Хорошо. Иди к своим.
Я махнул рукой оруженосцу и, когда он подбежал, сказал:
— Пусть трубят выдвижение.
Мне подвели коня, и три тысячи человек покинули лагерь. Впереди колонной шла пехота, за ней конница. Такое построение было выбрано, чтобы пехота не дышала грязевой взвесью, которая неизменно остается в воздухе там, где прошли кони.
Полчаса неспешного шага, и мы на месте. А там уже развернута тысяча солдат из тяжелой и легкой пехоты, усиленной лучниками. Оставлена эта тысяча была для того, чтобы сюда не сунулись вражеские разведчики и не нашли заготовленных подарков. К тому же не будь здесь этой тысячи, у врага могло появиться искушение проскользнуть легкой конницей через узкое место и не дать нам занять эту позицию для боя.
Войска медленно выстраивались в боевые порядки. Копейщики укрепились у горы и перекрыли половину поля. К сожалению, растянуть их сильнее не представлялось возможным, их и так пришлось строить глубиной всего в четыре ряда. За ними для усиления расположилась легкая пехота. Оставшуюся часть поля перекрыли тяжелые пехотинцы. В пятидесяти метрах сзади пехоты встали лучники. А в четырехстах метрах от лучников встал резервом я вместе с конницей и гвардией. Арбалетчики были рассредоточены в третьем ряду пехоты среди копейщиков и тяжелых пехотинцев. Их задача была сделать три залпа в начале боя.
Войско противника еще не появилось, поэтому многие пехотинцы уселись на землю, берегли силы. Рыцари тоже спешились и ослабили подпруги у коней. Военачальники подтянулись ко мне. Прошел час. Врага не было.
— Акос? Где враг?
— Скоро появится, мой лорд.
Я начал нервничать. Я, конечно, понимал, что мы вышли заранее. Но доводы разума не могли меня успокоить. Прошло еще полчаса. Когда я в очередной раз собирался окликнуть Акоса, на горизонте показался неприятель.
— Ну наконец-то, — пробормотал я. — Дорен, Акос, стройте своих охламонов. — Дежурное «Да, мой лорд», и два военачальника отправились к войскам. — Дорен, Акос, смотрите, не вздумайте сдохнуть. Вы мне еще нужны. — Доброе напутствие никому не помешает.
Оглянулся. Расс безмятежный, как слон, а вот Кременор нервничает. Не по нутру ему отсиживаться позади пехоты.
— Кременор, — окликнул я его, — успокойся. Посмотри, какая к нам толпа прет. На тебя и твоих орлов хватит. Это я тебе обещаю.
А толпа действительно была знатная. Противник уже подошел на расстояние в километр и начал построение. Как и ожидалось, вперед была выставлена тяжелая конница, за ней легкая, потом пехота и лучники. Судя по всему, они хотят закончить битву одним сильным ударом. Прорвать наши рубежи и раздавить оставшуюся пехоту своей. В принципе неплохой план: восемьсот копейщиков против тысячи тяжелых конников ничего поделать не смогут.
Прошло пятнадцать чертовски долгих минут. Войска с обеих сторон были готовы. И наконец враг двинулся в нашу сторону. Когда передние рыцари оказались в радиусе атаки лучников, Акос отдал приказ на свободный огонь.