Сентиментальные агенты в Империи Волиен

Я просил освободить меня от обязанностей на Шикаcте; — и в итоге был переведен на планету, в главном ничем не отличающуюся от Шикасты. Ну и ладно! Я отбуду здесь свой срок службы. Но прошу настоящее письмо рассматривать как официальнуюпросьбу: когда закончится срок моей службы тут, пусть меня отправят на планету какую угодно отсталую, в какие угодно тяжелые условия, но не туда, где население постоянно одержимо психозом самоуничтожения.

Вот мой первый рапорт. Я провел тут пять В-лет и могу подтвердить последние новости: действительно, наш агент Инсент поддался обработке Риторикой, краснобайством, — эта наука нам в принципе известна и, позвольте вам напомнить, не всегда нежелательна, если воспринимать ее как прививку от чего похуже, — но, к сожалению, Инсент не пришел в норму и все еще страдает навязчивым состоянием Лихорадочной Риторики.

Десять В-лет назад он стал жертвой хитрости Шаммат и доложил о своих поступках в письме, которое прилагается ниже. Пожалуйста, проследите, чтобы оно попало в архивы.

Клорати, позволю себе обратиться напрямую к Вам, а не в Колониальную Службу, — мы с Вами встречались в прошлом

году, когда я приезжал в отпуск на Канопус, Вы тогда еще сказали, что назначены моим инспектором. То, о чем я хочу спросить, мне кажется важнее моих мелких личных проблем, хотя собственно служебных, административных проблем у меня нет.

Теперь о сути дела. Я познакомился с одним человеком на второй планете этой планетной системы, на Волиендесте, когда приехал туда из-за мятежей; восставшие требовали вывода войск Империи Волиен. Вы и без меня знаете, что за все время обучения — и при подготовке к должности сотрудника Колониальной Службы, и в период инструктажа мне все уши прожужжали об опасности Шаммат, — и всех остальных! Но вообразите мое удивление: с этим человеком я провел самый вдохновляющийвечер в своей жизни, и вдруг выясняется, что мой собеседник именно с Шаммат! Когда он признался, что он Кролгул с Шаммат, я решил, что это шутка. Клорати, я промучился всю ночь; в жизни у меня не было такой ужасной ночи. Потом я снова встретился с ним — случайно в суде, где выносили приговоры мятежникам; и он оказался таким сострадательным человеком, с необычайно отзывчивым сердцем, он так чувствует страдания других. Неужели таким может быть представитель ужасной Шаммат? Этот удивительный человек плакал, когда мятежников выводили для приведения приговора в действие! Я провел с ним несколько следующих недель. Благодаря ему я получил представление, во-первых, о планете Волиен, потом об «Империи» Волиен. Я пишу это слово в кавычках, как принято у нас, на Канопусе, — но не признак ли это нашего высокомерия? Законодательство Империи Волиен, состоящей из двух спутников — Волиенадны и Волиендесты и двух ближайших планет — Мейкена и Словина по терминологии Волиена (по терминологии Сириуса это планеты ВЭ 70 и ВЭ 71), вряд ли можно сравнить с нашим или сирианским, но, с местной точки зрения, его можно считать некоторым достижением. Кролгул иронически, но по-доброму улыбнулся, когда я заговорил об Империи Волиен, — боюсь, как я теперь понимаю, чуть ли не с презрением, — я даже покраснел.

Я услышал от него совершенно другую точку зрения не только на политику Волиена, но и на деяния Сириуса и наши собственные.

Причем настолько другую, что теперь я понял и, хоть мне больно и трудно это говорить, но рискну признаться, что мои взгляды больше несовместимы с позицией преданного государственного служащего Канопуса.

Я готов подать заявление об отставке. Что мне делать?

Всегда Ваш благодарный ученик

Инсент

Я ему не ответил, хотя, конечно, подай Инсент просьбу об отставке, я попросил бы его подумать. Но он этого не сделал. Как я слышал, он настолько тесно был связан с войсками мятежников на Волиендесте, что был ранен в руку, и его пришлось госпитализировать. Мне предстояла поездка по всей империи Волиен, но я решил повременить, пока не увижусь с Инсентом.

Сама по себе планета Волиен кипит всевозможными страстями, то же самое происходит и в четырех ее колониях, — так что мне просто некуда было поместить Инсента, а мне надо надолго оградить его от возбуждающего воздействия слов, чтобы он сумел обрести душевное равновесие. Нет, его надо было или отправлять домой, на Канопус с заключением, что он непригоден для колониальной службы, а этого делать мне не хотелось, — вы же знаете, я всегда стараюсь использовать такой опыт молодых сотрудников, который, в конечном счете, может пригодиться им для повышения своей квалификации, — или же рискнуть и запастись терпением.

Конечно, можно подвергнуть Инсента курсу лечения «Общее Погружение», но это уж в самом крайнем случае. А пока он находится в больнице.

Это самая крупная планета из звезд Класса 18, расположенная в дальнем уголке Галактики, снаружи, на краю ее внешней спиральной ветви. Положение планеты очень незавидное с точки зрения Гармонического Развития Космоса; и по этой причине она никогда не входила в Канопианскую империю. Мы всего лишь вели за ней Общее Наблюдение в течение тридцати тысяч К-лет. В начале этого периода благодаря эволюционному скачку население, тогда типа 11 по уровню своего развития, перешло в тип 4 (то есть галактический основной), и большая часть тамошнего населения, жившего прежде собиранием плодов и охотой, вскоре занялась сельским хозяйством, ремеслами, появились зачатки металлургии, началось строительство городов. Волиен не поддерживал особого контакта с соседними планетами. Потом, из-за космических пертурбаций — результата бешеной «переоценки ценностей» соседней Сирианской империи, население Волиена быстро выросло, ускорилась разработка материальных ресурсов, и правящая каста стала доминировать на всей планете, поработив девять десятых населения. Все планеты в этом секторе Галактики были затронуты в равной степени, и начался тот период истории, в течение которого они все занимались набегами и заселяли одна другую, и в течение двадцати одного С-года возникали «империи», одинаково недолговременные и нестабильные.

Волиен доминировал несколько раз, и несколько раз его завоевывали.

Сирианская империя, как и мы, никогда не делала попыток поглотить Волиен. В период стабильности Волиена Сириус был тоже стабилен в той или иной степени и принял решение не расширять свои границы. Но в какой-то момент под влиянием Сириуса нарушилось равновесие на Волиене: это произошло из-за потрясших всю Сирианскую империю беспорядков в результате конфликта между двумя партиями, известными как Консерваторы и Сомневающиеся, их конфликт расколол даже правящую олигархию Сириуса, Большую Пятерку. Некоторые их окраинные планеты восстали и были тотчас наказаны. Кое-кто просил разрешения отколоться и принять самоуправление. Тут тоже прошли репрессии. Эти энергичные, если не сказать жестокие, меры заставили Сомневающихся удвоить свои протесты и потребовать, чтобы Сириус изучал свои собственные ресурсы и потенциалы с целью обойтись без эксплуатации других. На краткий период власть захватили Консерваторы, и Сомневающиеся тоже пострадали. За всеми этими беспорядками

проглядели тот факт, что Волиен, бывший тогда в стадии доминирования, создал свои армии и отправил их завоевывать два своих спутника. Когда Волиен окрестил себя «Империей Волиен», Сириус, как и мы еще до них, просто констатировал этот факт. Но когда Волиен, не удовольствовавшись завоеванием двух своих спутников, послал армии еще на две небольшие планетки своей солнечной системы, это Сириус уже соизволил заметить. Потому что последние две небольшие планетки были в течение С-тысячелетий предметом резких споров и разногласий. Когда Сирианская империя, задолго до описываемых событий, приняла решение не расширять свои границы, в их программе ближайших захватов и колонизации следующими числились именно эти две небольшие планетки (Мейкен и Словин). Ни мы, ни Сириус не присваивали им названий, в системе обозначений Сириуса они числились как ВЭ 70 и ВЭ 71 (Возможная Экспансия). Сомневающиеся многословно, если не сказать бурно призывали вообще не обращать внимания на эту «Империю», которая, с их точки зрения, была бесполезна из-за своей отсталости, но их требования отклонили. Решение руководства — органа правления Сириуса, Большой Четверки, — «наказать» Волиен и заявить права на ВЭ 70 и ВЭ 71 — ознаменовало новую экспансию Сириуса. Она ничем не напоминала предыдущую (та заранее планировалась и контролировалась под руководством Большой Пятерки), но оказалась результатом внутренних катаклизмов. Сирианская империя сделала необдуманный скачок за свои пределы, чем усилила свою нестабильность и неизбежно двинулась навстречу собственной гибели.

Клорати прибыл в «Империю» Волиен, когда оба ее спутника и принадлежавшие Сириусу ВЭ 70 и ВЭ 71 восстали; вспыхнул настоящий мятеж против Волиена. Все это происходило незадолго до вторжения Сириуса. [Примечание архивариуса].

Приношу свои извинения. Я занимался выпалыванием зловредной Шаммат с планет Волиена, подвергся непродолжительному нападению шамматян, затем маленько задержался для восстановления сил, а когда вышел, прежде всего занялся делом Инсента. Потому что он играет ключевую роль в планах того самого шамматянина. Я вам сообщал, что Инсента госпитализировали из-за поверхностной раны. Я заставил перевести его в специальную больницу, где лечат пострадавших из-за Риторики, и решил его навестить.

Я устроил эту больницу на Волиендесте, потому что до меня дошли следующие сведения: вполне вероятно, в ближайшее время Волиен будет жестоко разгромлен, но когда развалится его «Империя», Волиендесту это практически не затронет. Вот доказательство хорошего состояния Волиендесты: агент 23 сумел построить и оборудовать больницу, и все это с помощью восставшей стороны, под руководством довольно замечательной личности, некоего Ормарина, о нем подробнее расскажу позже, я уже привыкаю рассчитывать на его относительнуюсвободу от иллюзий. Принцип действия этой больницы, как я ему объяснил, в пересчете на совершенно новое (для него) представление о (говоря его словами, как нынче принято на Волиене) «природе классовой борьбы» — хотя не стоит ожидать слишком многого слишком скоро, — вызвал у него острый, но, к счастью, кратковременный приступ эйфории. Вы, конечно, уже поняли, что его согласием построить эту больницу мы отчасти обязаны тому, что этому человеку оказались непонятны наши цели. К тому времени, как он понял суть дела, больница уже была построена и функционировала. Как обычно, все это сопровождалось массовыми выступлениями и протестами. Но в результате самого этого процесса — попыток понять смысл и принцип действия этой больницы, дискуссий и дебатов, иногда бурных, — появилась новая фракция, политическая по своей сути, которая стала поддерживать Ормарина и закрепила его статус.

Планета Волиендеста покрыта болотами, у нее есть спутник — луна с малым периодом обращения вокруг своей оси, и эта луна вызывает нестабильность в жителях, в самой разной степени; людям приходилось прикладывать усилия, чтобы справиться с этими состояниями, и в результате вывелась такая порода людей (частично, как вы помните, они происходят из населения Волиена), которые способны противостоять быстрым сменам состояний души, хотя внешне как бы им уступают. В свой первый приезд сюда я, помнится, впал в уныние, столкнувшись со слишком бурной реакцией жителей на все, но вскоре стал понимать, что эти проявления чувств надо воспринимать скорее как внешнее возбуждение, практически не затрагивающее душу. И понял, что есть такие аборигены, хоть их и мало, которые даже умеют использовать это состояние постоянного возбуждения, чтобы развивать и закреплять душевное спокойствие. Таков Ормарин.

Я отправился прямо в больницу, где лечат заболевших из-за Риторики. Она, по совету Ормарина, которым быстро воспользовался агент 23, называется у них Институтом исторических исследований. Я принял облик лектора, которому предлагают тут должность, но который пребывает в сомнениях.

Участок для больницы был выбран после консультаций с местными географами, была поставлена цель — обеспечить максимум природных возбуждающих факторов. Больница расположена на небольшом и очень высоком полуострове, на штормовом берегу, где океан постоянно буйно ревет и где их луна оказывает максимальное воздействие. Непосредственно за полуостровом на континенте собраны все крайности земного ландшафта — в допустимых пределах. С одной стороны возвышаются высокие угрюмые горы, усеянные могилами не в меру честолюбивых скалолазов. С другой стороны растут обширные древние леса, неотвратимо порождающие мысли о вечности, о ходе времени, о неизбежном упадке. И почти до самой больницы доходит гряда голого каменистого песка, и если пойти вдоль этой гряды, придешь к самому началу пустыни — такой жаркой, холодной, суровой, враждебной, что по ней не пройдешь, не стерев ног до кровавых мозолей; она вся в крутых откосах, и тут неизбежно обращаешь взор к небесам, иногда алым, иногда лиловым, часто цвета желтой серы, но всегда изменчивым; пустыня так густо усыпана песком, сланцами, гравием и пылью, и все это так неустанно носит с места на место вечно меняющий направление ветер, что подобное зрелище автоматически заставляет задуматься о тщете и бесполезности всяческих усилий, а если страдалец готов, спотыкаясь, прогуляться через нее по сухим костям, кускам палок, которые когда-то были лесами, или останкам кораблей (потому что эта пустыня была когда-то, между прочим, дном океана) и скал, где можно найти отпечатки давно вымерших видов, то получит самые удовлетворительные и целительные результаты. Наш агент 23 назвал все это Законом Немедленного Переключения, когда описывал, что происходит, когда, по словам местных жителей, «хорошего слишком много», и трудности порождают упрямую духовную несгибаемость, которую они выражают такими словами: «Ну и что? Есть-то надо!»